Большой Умахан. Дошамилевская эпоха Дагестана. Омар Султанов
глаза Правитель.
– Воистину так, – с богомольным выражением опять закивал один из алимов, и совершенно напрасно: терпение Нуцала лопнуло.
– Молодец, богомол вонючий. Стража! Выгоните этого идиота и больше не впускайте ко мне! И не забудьте пинка под зад отвесить, чтобы и другим богомолам неповадно было глупости мне советовать.
Стражники тут же взяли под локти богомола, именовавшегося алимом, вывели из замка и пнули ногой под зад.
– А вы, нечестивые алимы самой честной религии, запомните, что я сейчас скажу. Когда диван-визирь врет, я могу повременить с наказанием. …Мне же надо сегодня гостей встречать со всего Дагестана. Но коли вы, дармоеды, смеете мне врать, то медный грош цена вашим молитвам, ибо Аллах их не принимает! Спросите в Хунзахе любую собаку, любого раба или рабыню, одолеет ли Ахмадилав Чармиль Зара? И что они вам ответят?
Молчите? Потому, наверное, что и сами вы знаете – не одолеет. Да и вряд ли они станут драться.
Сколько я их помню, даже в походах они были друзьями неразлучными, затевали между собой бесконечные споры о религии. Но чтобы они подрались – я слышу впервые!
От возмущения у Нуцала дыхание перехватило.
– Ахмадилав, конечно, хороший уздень и неплохой воин. Он имеет заслуги перед Престолом, но таких могучих воинов, как Чармиль Зар, еще покойный отец мой, Владыка ваш Дугри-Нуцал, говорил, во всем войске наберется полсотни, не больше.
Нуцал вдруг прервался и снова полез на трон. Он был сильно расстроен этой новостью, но сумел взять себя в руки и уже более спокойно спросил:
– Кто-нибудь знает: Зар перед смертью успел прочесть шахаду и символ веры нашей истинной «Аманту…»26?
– Не-ет, – алимы отрицательно замотали головами, увенчанными нарядными чалмами, – не знаем.
– Тогда молитесь Богу, и особенно ты, Абурахим, что Зар умер язычником. Если я узнаю, что перед смертью мой уздень произнес шахаду, я тебя за неуважение к даавату27 и аварскому мечу прикажу казнить на площади, как паршивого шакала! А что до богохульства Зара, так мы все знаем, что он почитал древних истуканов. Однажды даже мне дерзко заявил, что не предаст своих богов. Гамач присутствовал тогда… Как он мне сказал, не помнишь?
– Если хочешь, прикажи казнить меня, я не боюсь смертных владык и уродливо широкого меча палача! Я млею и трепещу перед аварскими богами, бессмертными сыновьями Бечеда!..
– Слыхали? Вот каким дерзким был Зар. И не стыдно тебе так мелко врать? Да что с тебя возьмешь, – отмахнулся Нуцал, – ты же диван-визирь, привык врать, чтобы ришваты28 получать, вот и заврался, что и перед Троном моим чадишь тухлятиной. Прочь с глаз моих!
Абурахим, кланяясь, попятился назад.
– Стой!
Он замер на месте, с отвешенным поклоном.
Нуцал с минуту поразмышлял над чем-то.
– Ты говорил что-то против Гамача? Что тебе от него понадобилось?
– Он
Концептуальная формула ислама, в которой говорится, что «верую в Аллаха, ангелов, книги, пророков. Судный день и предопределенность».
Даават (араб.) – миссионерство (распространение веры).
Ришват (авар.) – взятка.