Дом Цепей. Стивен Эриксон
одной длинной цепи. Нижеземец с фонарём прошёл по мостку между двумя траншеями. Суниды – всего одиннадцать, шесть мужчин и пять женщин – последовали за ним.
Все они низко опустили головы, никто не решился ответить на твёрдый, холодный взгляд Карсы.
По знаку ребёнка, который остановился в четырёх длинных шагах от Карсы, суниды развернулись и соскользнули по стенке в свою яму. Появились ещё трое нижеземцев и тоже спрыгнули вниз, чтобы приковать рабов к бревну за другую лодыжку. Суниды не сопротивлялись.
В следующий миг нижеземцы уже вновь выбрались на мосток и направились обратно к лестнице. Крышка люка скрипнула петлями и захлопнулась с раскатистым стуком, от которого в полумраке посыпалась пыль с досок над головой.
– Выходит, всё правда. Это урид, – прошептал чей-то голос.
Карса презрительно ухмыльнулся:
– Это был голос теблора? Нет, быть не может. Теблоры не стали бы рабами. Теблоры бы скорее умерли, чем встали на колени перед нижеземцем.
– Урид… в цепях. Как и все мы…
– Как суниды? Которые подпустили вонючих детей к себе и позволили надеть кандалы на ноги? Нет. Я – пленник, но никакие оковы надолго меня не удержат. Сунидам нужно напомнить, что́ значит быть теблором.
Со стороны сунидов послышался новый голос, женский:
– Мы видели мертвецов, которых выложили рядком у лагеря охотников. Видели повозки, набитые мёртвыми малазанцами. Горожане выли. Но говорят, что вас было всего трое…
– Двое, не трое. Наш спутник, Дэлум Торд, был ранен в голову, дух его ушёл далеко. Он бежал с псами. Будь его мысли ясны, а кровный меч – в руках…
Внезапно со стороны сунидов зазвучал многоголосый шёпот, с трепетом повторяли они слова «кровный меч».
Карса нахмурился:
– Что за безумие? Неужто суниды позабыли все старые обычаи теблоров?
Женщина вздохнула:
– Позабыли? Да, давным-давно. Наши дети сбегали по ночам, уходили на юг, жадные до треклятых нижеземских монет – это такие металлические кругляшки, вокруг которых здесь, похоже, вертится всё и вся. Наших детей использовали, жестоко, – некоторые даже возвращались в долины, становились разведчиками для охотников. Тайные рощи кровь-дерева сожгли, наших коней перебили. Предательство собственных детей, урид, вот что́ сломило сунидов.
– Ваших детей следовало выследить и убить, – сказал Карса. – Сердца ваших воинов размякли. Предательство рассекает кровные узы. Эти дети перестали быть сунидами. Я убью их за вас.
– Трудно тебе будет их найти, урид. Они ведь рассеялись по нижним землям, многие погибли, многие продались в рабство, чтобы расплатиться с долгами. А некоторые ушли далеко – в великие города Натилога и Генабариса. Нашего племени больше нет.
Мужчина-сунид, который заговорил первым, добавил:
– К тому же, урид, ты закован в цепи. Стал собственностью мастера Сильгара, от которого ни один раб ещё не сбежал. Никого ты уже никогда не убьёшь. Как и нас, тебя заставят встать на колени. Слова твои – пустые.
Карса