Солнце на краю мира. Антон Шаманаев
за ограждением царит безмятежность: словно все полицейские чего-то ждут, а все зависящее от них уже предпринято.
– Сколько погибших? – спрашиваю я соседа.
Он пожимает плечами:
– Не сообщают. Один вон лежит…
– Второго еще не вытащили, что ли?
Снова пожимает плечами, и мы молчим. Внезапно он спрашивает:
– Ну а чего так? Чего она вам не жена?
Я всматриваюсь в его знакомое лицо. Но на нем лишь сомневающаяся улыбка и искреннее любопытство.
– Дык… Мы не так давно вместе… – бормочу я обескураженно. – Да и вообще, мы коллеги.
Не знаю, зачем я ему это рассказываю. Он оборачивается и глядит вдаль. Лицо его мерцает сине-желтыми отсветами полицейских огней.
– Крутой поворот… Как бы символизм, да? – вдруг усмехается он в пустоту и расплывается в улыбке, полной странного, неуместного восторга.
Машинально я что-то поддакиваю и лишь спустя несколько секунд осознаю всю нелепость, если не сказать – дерзость, его замечания. Какой к чертовой матери символизм? Двое погибло, один чудом выжил… Поворачиваюсь, чтобы хорошенько ему возразить, но в ответ опять добрая улыбка:
– Да шучу я, не напрягайтесь… Я к тому, что девушка из-за вас ездит ночью одна и попадает в аварии, а вы на ней не женитесь.
Видя, что я не отвечаю на его извращенное сочувствие и только пуще закипаю, он резко идет на попятную:
– Да ну ладно, глупость сморозил. Бывает. К тому же, не мое дело. Извините… Спокойной ночи.
Быстрым шагом он уходит к своему оверкару. У самой двери оборачивается, его нахмуренный лоб мигает в отсветах полицейских огней, но смотрит он не на меня, а куда-то вверх. Потом он исчезает внутри, стрелой взмывает и облетает пробку по большому радиусу.
Странный и весьма неприятный тип. Полез с нравоучениями обсуждать чужую личную жизнь, как какой-нибудь футбольный матч. Вовремя смотался, а то, не ровен час, засадил бы ему по фигуристому носу…
Оборачиваюсь – навстречу уже идет Дженнифер с сумкой на плече. Я дожидаюсь ее у ленты и сразу заключаю в объятия. Чувствую, как ее остренькие пальцы сжимаются у меня на спине. Страх потерять как будто делает ее роднее. Час назад я и всерьез ее не воспринимал, а теперь хочется заботиться о ней, быть ей каменной стеной, сильным плечом…
– Все в порядке? Мы можем уехать отсюда?
– Да.
– Больше ты от меня сегодня не сбежишь!
Пока я сдаю задним ходом по обочине, к месту аварии с неба подлетают еще три оверкара необычной формы. Под их прожекторами полотно асфальта становится как белый лист. «Паки», – констатирует Дженнифер. Не иначе. Оверкары двухэтажные, с пулеметами и пушками, торчащими с боков, страшные и стремительные, как ракеты. «Летим отсюда», – шепчет она. Я без лишней спешки разворачиваю оверкар, перелетая грузовики, и беру обратный курс.
Мы едем до неприличия аккуратно и медленно. Как будто поставарийный стресс у меня, а не у Дженнифер.