Неизлечимый детектив. Андрей Кокоулин
четырехколесный, типа бруэм, имел явные следы ремонта. Боковая стенка у него желтела новым, неокрашенным деревом, дверца была половинчатая и тоже новая.
Пока я распределял вещи под сиденья, сколоченные из занозистых досок, Гарпаст, щурясь, обошел бруэм по периметру.
– Кэбу, похоже, хорошо досталось, – заметил он.
– Да, слетел с холма, – отозвался Том, крепя постромки, – лошади понесли и, значит, с обрыва. Я и подобрал, раз никому не нужен. Казалось бы, все прахом, а одна ось целая…
– Ясно, – сказал Родерик.
Конь фыркал, переступая по настилу. Мальчишка гладил его по шее. Девочки выглядывали из травы.
– Ну, вроде все, – Том поймал в кулак узду. – Пошли, Мартин, пошли. Дикки, принеси джентльменам шкур на скамьи.
– Садимся, Джонатан, – скомандовал Гарпаст, залезая в кэб на ходу.
– Эй, а три пенса, сэр? – дернул меня за рукав мальчишка.
– Конечно.
Я расплатился, получил ворох пыльных, остро пахнущих шкур, то ли волчьих, то ли собачьих, и поделился ими с Родериком.
Сиденье впечаталось в зад, заскрипели колеса, мы остановились на несколько секунд, необходимых, чтобы Том прикрыл ворота сарайчика.
Девочки помахали ладошками.
А затем Пейн-роуд осталась слева, потянулся лес, стало мокро и мрачно, влажно чавкала грязь, и я думал: куда еду? Зачем?
Глава 3. Убийство!
Дневной сон – муторный, прерывистый.
Бруэм потряхивало, я скользил по скамье, Родерик сладко похрапывал, как-то умостившись и не сползая на шкурах вниз.
Снаружи мелькали стволы пихт.
Края казались совсем дикими, недалеко от Лондона, а ни человека, ни его следов. Ни зарубок, ни пней, ни просек. Лишь дорога, которая тянется глинистой полосой с отпечатками колес и назад, и вперед.
По крыше кэба убаюкивающе постукивали капли.
Я достал было записную книжку, но не смог написать ни строчки. Карандаш обрел склочный характер и прыгал в пальцах, царапая бумагу и придумывая несуществующие буквы – плящущие пьяные палочки и закорючки.
Наверное, такими вот палочками можно было бы обозначить весь алфавит. Сделать, например, что-то вроде шифра. Жалко только, и сам забудешь, что писал, и подсказать будет некому.
Вот, например, «Элизабет».
Простая прямая. Прямая с крючком внизу. Косая с наклоном вправо… От танца палочек зарябило в глазах. Косая с крючком. Бр-р…
Бруэм вдруг встал.
Наш извозчик тяжело спрыгнул с козел – выглянув, я увидел, как он, загребая жижу сапогами, охлопав коня, проходит вперед.
– Что там? – крикнул я.
Том не услышал. Зато услышал Родерик, завозился, приоткрыл один глаз.
– Что за манера, Джонатан, рвать глотку при каждом удобном случае? Такой сладкий сон… Представляете: мертвец, закрытая комната и шесть подозреваемых!
– А вы?
– Ну, и я, конечно, – Гарпаст шевельнул плечами, натянул шкуру на живот. – Как они все выкручивались… Убийцы!
Он зевнул.
Фигура