Неизлечимый детектив. Андрей Кокоулин
через весь вагон. Я, во всяком случае, не представляю иного. Значит, изначально к вам были настроены дружелюбно. А вот то, как вы были рады моему своевременному появлению, говорит о том, что это дружелюбие уже улетучилось. Ну, разве не так?
Несомненно, в чем-то мой друг был прав.
Но объяснять ему, как это печально, когда реальность жестоко насмехается над воображением, я не стал – не хватало мне еще уколов и с этой стороны.
И вообще – зачем Родерика огорчать?
– Да, так все и было, – вздохнув, сказал я.
Гарпаст удовлетворенно качнул головой.
– Опыт! Опыт и наблюдательность! Вашу пассию, кстати, зовут Элизабет Максон.
– Вы знаете ее?
– Нет. Это имя написано на боку шляпной коробки. Маловероятно, что это чужое имя.
– Она не так уж красива, – грустно сказал я.
Гарпаст хмыкнул.
– Что-то, Джонатан, вы быстро сдались!
– Я вовсе не…
– Вы вовсе да, – перебил меня Родерик. – Не начав сражения, вы уже капитулировали. А где смелость? Где напор? Где азарт? Женщины, увы, весьма предсказуемые и весьма недалекие существа. И, кстати, совершенно никакие преступницы. Запутают всех, запутаются сами, бросят начатое на полпути. Я знал всего двух женщин, которые гибкостью ума и дерзостью поступков могли посоперничать с мужчинами. Двух! Всего! Одну притом поймали и повесили, а другая сбежала в Америку. А все оста-а-а…
Гарпаст застыл, наклонившись к газете, словно ряды строчек привели его в изумление. Наводнение в Виндзоре, как же!
Ох, Родерик!
Поезд подал гудок, клубы пара за окном сделались гуще, плотнее, вагон толкнуло назад, а затем медленно-медленно, в скрежете и стуке колес, потянуло вперед.
Вокзальная толчея сместилась за окно, исчезла, зачернели угольные кучи, поплыли, перемежаясь с неопрятными пустырями, цеха военного ведомства.
Я откинулся на мягкую спинку.
Что ж, путешествие никогда не бывает лишним. Новые впечатления. Новые мысли. И ты уже не так одинок, потому что дорога дает надежду.
Гарпаста покачивало.
Я посмотрел на него с улыбкой и достал из-за пазухи новую, дорогую, двухшиллинговую записную книжку, которой обзавелся накануне поездки.
Карандаш – в пальцы. С Богом!
«Мокрое, раскисшее Королевство…
Желто-коричневые поля, огороженные невысокими, в фут, каменными заборами, домики, жмущиеся друг к другу, грязные овцы в загонах, жирная, тучная глина проселочных дорог…
В один из дождливых мартовских дней мы с Родериком Гарпастом отправились с вокзала Паддингтон расследовать очередное убийство».
Я задержал карандаш.
С убийством, конечно, перебор. Но не напишешь же: «Мы отправились дарить жирандоль»! Кто это будет читать?
Хлопнула вагонная дверь.
Я передвинулся к краю дивана и, выглянув, обнаружил стучащего в первое купе кондуктора – рослого усача в форменной одежде.
– Разрешите?