Инкские войны. Incas. Игорь Олен
мчал в носилках блистательный Урку; дротик пронзил доспехи. Вставши, будто держась за Солнце, юноша рухнул. Через мгновение голова его была в длани мапуче ростом с утёс, устрашая всех.
Император рванул ворот с визгом.
Вáрак пустился в бой. Необорный гигант, смеясь, тряс мечом. Вáрак с лёту ударил его в лоб секирой – и поволок. Инки, плача, сожгли осквернителя инкской плоти.
Людской лес трещал до сумерек. Пако, обороняя пах, вскинул ногу. Каменное остриё пронзило кость… Пятились друг от друга. Арауканы смотрели, как уволакивают вождя с красным поясом, нога тащится.
Раненых снесли в крепость.
Дождило. Пахло цветами и травами, если не дуло с поля сражений. Возле костров беседовали. «Пóкес все полегли». – «Правда… И у врагов негусто». – «Воняют-то, из кого души вышибли…» Угнетал сон…
Дождливой зарёй проснулись. Падая и скользя, построились. В красных носилках, в стёганой чёрной рубахе стыл император с мечом и пращой в ладонях. Красная бахрома лезла ему на глаза под шлемом.
– Соколы! Наш сын Урку, он отбыл к Солнцу и рассказал о гадах. Солнце хотел их сжечь… Можем ли утруждать? Не можем! Мы попросили скрыть гнев за тучей. Сами врага побьём!
Войско смотрело к югу.
Там в дожде – толпы, злые, недвижные.
Рать разъярилась. «Уах! Из-за них сдыхай!!» – «Как колы, торчат!» – «Гады упрямые, дьявол на них!» – «Айýски!» Последнее было матом.
Сшиблись.
Темник Йупанки бился безостановочно и, как пали носильщики, бился пешим. Доблестный Синчи-рýка дрался без жалости. Бился сам император. Сломав стрелу, что пробила нагрудник, он из пращи метал самородки золота и смарагдов.
Некий мапуче тряс пикой с криком:
– Я Кила-кýра, великий вождь!
Самородок разбил ему рот.
– Хайли!!
– Хайли-ахайли!! – гвардия пошла в бой.
Выпрыгнул из туч луч… Инки близились к вражьей ставке… Гром вдруг ударил, смерклось… и хлынул ливень. Из лесу выбрели толпы в шкурах… Бились до темноты, ни наступая, ибо силён враг, ни отступая, – ибо таков приказ божества с двумя перьями коре-кенке над красной налобной тканью. Ливень, не унимаясь, тёк по щекам его.
Ночью остатки войск инков скрылись за Маульи.
Арауканию покорила история, – не захватчики. В восемнадцатом веке Испания официально признала её суверенность.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
предоставляющая возможность понять, сколь
дружно жили те инки, отмеченные добродетелью, и сколь тяжки заботы о благе и процветаньи
подданных, никогда, кстати, не бунтовавших…
Куско сиял, пах дымом, свежестью. Двигался караван вьючных лам с альпаками. Семенили, скручивая веретёнцами пряжу, женщины. Шли кураки.
У Дома Советов – тьма паланкинов. Все златоухие, прибывая, взбирались крутой узкой лестницей к входу сплошь в золоте, и, коридорами, достигали в конце концов зала с Холмом в средине, венчанным