Пора черешен. Научи меня играть, жить, любить…. Анна Данилова
не приносишь никому вреда, а только наоборот – успокаиваешь. Мама сказала, что Капелюш купил ей подарок, который ей непременно понравится.
Навряд ли он ей купил бы подарок, знай, что она натворила над собой и что вообще себе позволила.
***
Лена вошла в маленькую каморку, пропитанную запахом карболки, и приняла из рук нянечки большой холщевый полосатый мешок со своей одеждой. Теперь и ее вещи будут противно пахнуть этой дезинфицирующей дрянью, как часть больничного мира, этой шаткой ступеньки на пути к смерти.
Живот вот уже два дня как не болел, и только слабость напоминала о происшедшем, да чувство какой-то безысходности и ненависти… Хотя, с другой стороны, она почему-то снова хотела увидеть своего мучителя, ведь теперь они стали почти родными. Он проникал в ее тело, а, значит, был ее частью. Такое нельзя забыть, и он наверняка ждет ее, волнуется, пытается навести справки об ученице Быховской, одной из самых своих способных и талантливых питомиц.
– Вас ждут, – сказала ей какая-то женщина в белом халате уже перед самым выходом из больницы.
– Кто?
– Мужчина, – хмыкнув и пожав плечами, произнесла
незнакомка и скрылась за дверью с табличкой «Процедурная».
Лена прибавила шагу и остановилась, как вкопанная, увидев стоящего за прозрачными стеклянными дверями Марка. Вот уж кого-кого, а его она ожидала увидеть здесь меньше всего.
– Это вы? – она замялась, не зная, о чем с ним
говорить.
На улице потеплело, снег растаял и пахло почему-то весной. Вот только небо было неприятного, свинцового оттенка, без голубизны. Тусклые желтые лучи солнца казались нарисованными и уж совсем не грели.
– Пойдемте, я отвезу вас домой… – Марк предложил ей руку, на которую она оперлась, и они двинулись вдоль больничной аллеи, молча, как люди, которые уже давно все обсудили и теперь просто наслаждались тем, что остались живы.
– Я позвонил и мне сказали, что вас сегодня выписывают… С вами все в порядке?
– Да… Это такая ерунда, ничего серьезного, просто дисфункция…
– Вы еще такая молоденькая, поэтому ничего удивительного… Вы еще развиваетесь, растете, наверно, а потому вам сейчас надо бы побольше отдыхать, хорошо питаться, а вы изнуряете себя учебой, да еще даете частные уроки… Разве можно так себя не любить? Вы всерьез намерены стать известной пианисткой или же вас устроила бы карьера преподавателя музыкального заведения?
Он так смешно рассуждал, этот Марк, этот взрослый, можно даже сказать, солидный человек, который, вместе с тем, ничего не смыслил в жизни музыкантов. Тщеславие – это ли не рычаг, способный заставить человека работать до обморока?!
– Кирилла увезли в Германию, я уже говорил?
Она очнулась. Оказывается, они проехали уже пол-города, а она так ни разу и не проронила ни слова. Это было в высшей степени невежливо, если учитывать, что Марк ей – никто, просто человек,