Жены и дочери. Элизабет Гаскелл
негромкому, но искреннему сожалению. А вот пятнадцать фунтов обратно к нему так и не вернулись. Собственно говоря, не только эта сумма, но и большая часть из той сотни фунтов, что лорд Камнор пожаловал ей в качестве приданого, ушли на то, чтобы покрыть ее долги в Эшкомбе; поскольку с тех пор, как миссис Киркпатрик возглавила школу, ее можно было назвать какой угодно, только не процветающей. К ее чести следует заметить, что она предпочла рассчитаться с долгами, а не тратить деньги на пышный свадебный наряд и украшения. Это было одно из тех достоинств, за которые миссис Киркпатрик следовало уважать, – она всегда аккуратно оплачивала счета магазинов, с которыми имела дело; пожалуй, можно сказать, что в таких случаях в ней просыпалось чувство долга. Какими бы недостатками ни грешила ее легкомысленная и поверхностная натура, она всегда испытывала неловкость до тех пор, пока полностью не рассчитывалась с долгами. Тем не менее угрызения совести не помешали ей присвоить деньги будущего супруга и пустить их на собственные нужды, как только было решено, что они не будут использованы по первоначальному предназначению. Все те предметы и безделушки, что она на них приобрела, должны были произвести неизгладимое впечатление на женскую половину Холлингфорда. Она с легкостью убедила себя в том, что постельное, столовое, равно как и нижнее белье, никто не увидит, а вот каждое надетое ею платье непременно даст обильную пищу для пересудов в маленьком городке.
Как результат, запас ее нижнего белья отличался крайней ограниченностью, а нового у нее не было вовсе. Зато оно было очень изящным, и она аккуратно штопала его своими ловкими пальчиками в те долгие вечера, когда просиживала за этой работой, уложив своих воспитанниц спать и говоря себе, что уж в следующий раз шитьем вместо нее будет заниматься кто-либо иной. И впрямь, в такие часы в памяти у нее всплывали многочисленные оказии и обстоятельства, когда она вынуждена была повиноваться чужой воле, и Клэр давала себе слово, что они никогда более не повторятся. Люди вообще склонны преувеличивать ценность нового образа жизни, отличного от того, к которому они привыкли, надеясь, что уж он-то будет свободен от забот и треволнений! Она вдруг вспомнила, как однажды нынешним летом в Тауэрз, уже будучи помолвлена с мистером Гибсоном, провела битый час перед зеркалом, укладывая волосы в новую прическу, тщательно скопированную из модного журнала миссис Брэдли, после чего сошла вниз во всем великолепии, ожидая своего возлюбленного. Но леди Камнор безжалостно отправила ее обратно, словно она была несмышленой девочкой, и велела уложить волосы по-старому, дабы не строить из себя посмешище! В другой раз ее заставили переодеться в платье, которое, по ее мнению, шло ей куда меньше, зато вполне соответствовало вкусам леди Камнор. По большому счету, все это были пустяки, но пустяки, служившие недавними и живыми примерами того, что ей приходилось терпеть и сносить на протяжении долгих лет. И ее привязанность к мистеру Гибсону возрастала