Застать врасплох. Илья Карасёв
Ужасными стараниями матери, он, возможно, уже давно сгинул. Верится с трудом!
– Зачем грести всех под одну гребенку? Скольких, черт подери, она прикончила, разыскивая одного виноватого? – Вопрошал Роман, пытаясь найти хоть малейшую логику. Он почти незаметно проронил несколько слез, представив горе женщины и ее несправедливую месть, преподнесенную едва ли не всему миру. – Идет мужик с поля… Устал. Работал целый день. Дома ждет семья… Твоя мать внезапно лишает его жизни! Просто так! Да… Как она это делала? Причем тут темные силы?
– Она частично лишилась рассудка. Не стану, впрочем, оправдывать. Несмотря на испытываемую мою любовь… Мама творила чудовищные вещи. Когда мне стало известно, куда она иногда уходит… Возмущению и ошеломлению не находилось предела. Я, однако, совсем скоро вошла в ее дурное положение. Я думала, что все мужики похожи на моего неизвестно родителя, опустившегося до изнасилования. – Подозрительно спокойно говорила Ядвига, иногда позволяя себе коротенькие паузы. – Причем тут темные силы? После принужденного полового акта сущность моей матери претерпела колоссальные изменения. В тело вошла невиданная могущественная сила. Кто же выступил в роли насильника? Обычный ли человек? Демон ли, извергнутый преисподней? Я не могу дать нормальный ответ.
Юный князь теперь не скрывал горьких чувств. Еще в раннем детстве его прозорливо окрестили крайне сердобольным ребенком. Молодая душа слишком легко отзывалась на чужие печали.
– Жертв находили с отвратительными кошмарными гримасами на лицах. Боль и паника. На груди красовались кровавые дыры… Мама взрывала сердца людей своей волей. Буквально! Наверняка она осуществляла и другие неподдающиеся объяснению деяния, но меня, во всяком случае, оберегала от лишних подробностей.
Воцарилась гнетущая тишина. Ядвига раскрыла самые тяжелые фрагменты биографии и ныне покорно ожидала судьбоносной реакции дорогого собеседника. Роман анализировал услышанный рассказ в течение достаточно продолжительного времени. После прозаичного молчания он начал весьма скупо и сдержанно выражать мысли:
– Сложно поверить.
– Понимаю. Истина почти всегда хуже сладкого вранья.
– Совершенно верно. Себя, интересно, ты почему ведьмой назвала? Погорячилась, может? – юный князь до последнего надеялся на лучшее, но, узрев трагическое выражение лица Ядвиги, поспешил добавить практически риторический вопрос: – Тебе тоже передалось проклятие, посеянное в твоей маме таинственным существом? Боже! Моя голова разорвется на части от таких историй.
– Да. Я думаю, что передалось. Стараюсь о подобном не думать, но некоторые черты, присущие трагическому естеству матери, теперь начинают проявляться и у меня. Я определенно опасна.
– Хочешь меня убить?
– Нет! Зачем такое спрашивать?
– Мало ли. Черты всякие.
Ядвига встала и пошла в сторону двери.
– Прощай.
– Куда ты?
– Прочь! Монстры никому не нужны.
Роман