Книга о прошлом. Ирина Ринц
Я всё равно не смогу Вас на «ты» называть.
– Глупости, Коля. Конечно, сможешь! Ну, давай, скажи: «Кеша, ты отличный парень!»
– Нет, Кеша, никакой ты не отличный парень. Ты манипулятор и бабник.
– О-о-о! Как ты заговорил-то студент!
– Аспирант.
– Какая к чёрту разница?!! И, вообще, откуда такие выводы?..
– Что вижу, то и говорю. Осторожно, Вы подожжёте скатерть.
– И что же ты видишь?
– Гипноз, чёрная магия, чрезмерная активность нижних центров.
– Гипноз?!!
– Хорошо – настойчивые попытки ввести собеседника в изменённое состояние сознания с целью дальнейшей манипуляции.
– Пойду, повешусь. Благо, потолки высокие.
– Вы… с ума сошли?! Оставьте в покое галстук! Викентий!!! Хорошо, я выпью с Вами на брудершафт! Слезьте со стола! Кеша! Прекрати паясничать, ради Бога! Где твой бокал?
– Ты льёшь в эту огромную посудину коньяк.
– Какая к чёрту разница?!!…
Радзинский, казалось, никак не мог поверить, что в ответ на его бодрое «до дна!», раздавленный стрессом аспирант отчаянно опрокинет в себя бокал коньяка – наверное, две полных рюмки разом. И замрёт, зажмурившись и прижимая руку ко рту.
– Лимончик?
Аверин лихорадочно закивал, с благодарностью принимая посыпанный молотым кофе лимонный ломтик. Отдышавшись, он принялся рассматривать своего новоиспечённого «брата». Впервые лицо Радзинского было так близко, и он разглядел, наконец, его янтарные, кошачьи глаза – красивые, нахальные, светящиеся опасным хищным огнём.
– Ты похож на льва, – не слишком трезво усмехнулся Аверин. Действительно, тёмно-русые волосы Радзинского напоминали львиную гриву, да и во всей его внешности было что-то такое породистое, благородное. Ещё глаза эти…
Радзинский наклонился и осторожно поцеловал удивлённого аспиранта в плечо.
– Ритуал, – пояснил он. – Сплетаем руки, когда пьём, потом целуемся.
Аверин покосился на него недоверчиво, а затем приподнялся на цыпочки и чмокнул Радзинского в щёчку.
– И теперь мы братья? – усмехнулся он.
– Да, – торжественно подтвердил Радзинский. – Теперь мы братья.
– Здорово. – Аверин слегка покачнулся. – У меня никогда не было братьев.
– Бедный мальчик. – Радзинский поддержал его за локоть. – Может, лучше в кресло?
– Давай, – покладисто кивнул захмелевший аспирант. – А то я что-то устал…
До кресла Радзинский его не довёл – повинуясь внезапному порыву, повернул к дивану. Как оказалось, внутреннее чутьё его не обмануло. Едва затылок Аверина коснулся диванной спинки, Николай закрыл глаза и резко обмяк, бессильно уронив руки. Радзинский обратил внимание, какие синяки красуются у него под глазами.
– Не высыпаешься, аспирант, – хмыкнул он себе под нос.
Несколько минут спустя, Аверин уже крепко спал, уткнувшись носом в принесённую Радзинским подушку. Кружева, которыми