Книга о прошлом. Ирина Ринц
человек нужную бумажку подписал – в самом деле вижу – это реальность? Когда я тяну, и он подписывает?
– Ты опять? Сколько раз мы это уже обсуждали!..
– Вот именно. А мне надоело обсуждать. Надеюсь, теперь у меня появится шанс разобраться.
– Ну, надейся…
– Обиделся?
– Ну, обиделся – ну, и что?
– Зря. Ты ведь тоже всегда хотел разобраться? Так? И чего ты теперь бухтишь?
– Ничего. Не нравится мне, как ты с людьми обращаешься. Прав твой аспирант. Надеюсь, он тебе хвост прижмёт…
– Да, я ведь не против, Олежек! Лишь бы толк был…
– Ну, тогда – удачи! Аспиранту…
Завтрак давно остыл, а Николай всё не просыпался. Радзинский уже несколько раз заглядывал в гостиную, но каждый раз видел только взъерошенную макушку укутанного одеялом аспиранта. Когда стрелки часов подобрались к полудню, Радзинский решил, что пятнадцати часов сна довольно даже для хронически невысыпающегося человека и отправился гостя будить.
Он присел на диван и мягко положил свою могучую руку на выступающее под одеялом худое мальчишеское плечо: Аверин лежал к нему спиной, свернувшись калачиком, и укрывшись чуть ли не с головой.
– Коля, просыпайся – день на дворе, – насмешливо пропел Радзинский своим умопомрачительно чувственным баритоном. Но оценить красоту его глубокого бархатного голоса было некому – аспирант продолжал спать, как будто все его сенсорные системы были полностью отключены и в данный момент попросту не функционировали.
– Коля, пора вставать! – Радзинский осторожно потряс аспиранта за плечо и развернул немного к себе, чтобы заглянуть ему в лицо. – Николай, ты в порядке? – встревожился он, заметив его неестественную бледность и подозрительно посиневшие губы. Пощупав аверинский лоб, Радзинский в ужасе отдёрнул руку – таким холодным он оказался. – Коля, очнись! – Радзинский легонько похлопал гостя по щеке. В голове метались мысли одна другой страшнее: может, у аспиранта больное сердце и нужно было вызвать «скорую» несколько часов назад? Или аллергия на алкоголь? Он дышит, вообще?!! Попытавшись нащупать его пульс, Радзинский впал в ещё большую панику – пульса не было!!!
Неизвестно, каких бы дров он наломал, но в самый критический момент Радзинский увидел в изголовье постели фигуру пожилого благообразного священника: в чёрном подряснике и с крестом на груди. Почему-то это было не страшно. Радзинский давно заметил, что, так называемые, видения, воспринимаются только рациональной частью его существа, не вызывая абсолютно никаких эмоций, зато принося невероятную ясность рассудку. В такие моменты ему не нужны были никакие объяснения – он просто знал, что видит и как это следует оценивать.
Убедившись, что Радзинский его заметил и внимательно за ним следит, священник молча показал рукой на грудь Николая – мерцая и переливаясь, внутри его тела светился яркий голубой шар. Повинуясь внутреннему импульсу, Радзинский прикрыл этот шар ладонью, чувствуя под ней