Комедии. Перевод Юрия Лифшица. Вильям Шекспир

      РОЗАЛИНДА. Не приставай ко мне, я сейчас расплачусь.

      СЕЛИЯ. Плачь на здоровье, только не обессудь: мужчины, насколько мне известно, не плачут.

      РОЗАЛИНДА. Даже если у них такая же причина для слез, как у меня?

      СЕЛИЯ. О такой причине они могут только мечтать. Ну, а ты просто обязана поплакать.

      РОЗАЛИНДА. И волосы-то у него, как у Иуды.

      СЕЛИЯ. Пожалуй, потемнее. Зато его поцелуи – прямые потомки иудиных.

      РОЗАЛИНДА. И все же волосы у него прекрасные.

      СЕЛИЯ. Краше некуда: каштановый – всем цветам цвет.

      РОЗАЛИНДА. А его поцелуи чисты, как приобщение Святых Таин.

      СЕЛИЯ. Сама Диана целовала его в уста. Сестры из зимнего ордена могут только завидовать чистоте его поцелуев: само целомудрие освежает их.

      РОЗАЛИНДА. А почему он нарушил клятву и не пришел?

      СЕЛИЯ. Потому что он всегда нарушает свои клятвы.

      РОЗАЛИНДА. Ты это серьезно?

      СЕЛИЯ. Не настолько, чтобы считать его карманником или конокрадом, однако искренность его любви можно сравнить с опорожненной бутылкой или с вылущенным орехом.

      РОЗАЛИНДА. По-твоему, он ветрен в любви?

      СЕЛИЯ. Если любит, то да, но в нашем случае, кажется, любовью и не пахнет.

      РОЗАЛИНДА. Но ты же собственными ушами слышала, как он клялся в любви.

      СЕЛИЯ. Вчера слышала, но сегодня пока еще нет. Кроме того, клятвы влюбленного сродни ручательствам торгаша: оба пытаются всучить просроченные векселя. Кстати, он здесь в лесу состоит при герцоге, твоем отце.

      РОЗАЛИНДА. Вчера я имела удовольствие встретиться с отцом и ответить на кучу его вопросов. Особенно он интересовался моим происхождением, но я сказала, что в этом отношении мы с ним совершенно равны. Он лукаво посмотрел на меня и удалился. Но к чему ты приплела моего отца, когда у нас есть более существенный предмет для разговора – Орландо?

      СЕЛИЯ. О, он поистине прекрасен! Прекрасны его стихи, его речи, его клятвы, которые он беззастенчиво разбивает о сердце своей возлюбленной, – это в нем особенно прекрасно. Он похож на горе-рыцаря, который пытается атаковать противника сбоку, но вылетает из седла с переломанным копьем, напоминая при этом гусака, хотя и благородного. Но разве не прекрасно все, что делает молодость, помноженная на сумасбродство! Но сюда идут.