Холодное время. Фред Варгас
ботинки, и носки – голышом выглядишь всегда элегантнее, чем полураздетым, – Бурлен же инстинктивно воспротивился приказу под тем предлогом, что у него на подошвах не могло быть навоза. На что Селеста заявила непререкаемым тоном: “На подошвах всегда есть навоз”. Адамберг согласился, что это очень тонко подмечено, и убедил Бурлена подчиниться, сейчас было не время терять недавно приобретенную союзницу. Селеста еще раз попросила их говорить потише.
– Ну да, – сказал Амадей. Он беспрестанно скрещивал и разводил ноги, закидывая попеременно то левую ступню на правое колено, то наоборот, выставив на всеобщее обозрение красные носки, видневшиеся из-под разодранных джинсов. – Ну да. Я не хотел с вами разговаривать. Поэтому сбежал. Вот и все.
– Не хотели разговаривать об отце или о письме Алисы Готье? – спросил Бурлен.
– Об Алисе Готье. Это письмо – наше с ней личное дело. Я не думаю, что имею право показывать его кому-то без ее разрешения. Да и зачем оно вам. Это наше личное дело.
– Ее разрешения мы не уже получим. – Бурлен засунул ноги под стол и распластал свои ручищи на скатерти. – Мадам Готье умерла во вторник. И это ее прощальное письмо.
– Так я же был у нее в понедельник, – энергично запротестовал Амадей.
Неизбежная реакция, спонтанная и необдуманная, как будто если ты виделся с человеком в понедельник, он никак не может умереть во вторник. Внезапную смерть вообще трудно воспринять.
– Врач сказал, что жить ей осталось несколько месяцев, – продолжал молодой человек. – Поэтому она и решила навести порядок в своих делах. Мелких и крупных, по ее выражению.
– Она вскрыла себе вены, сидя в ванне, – сказал Бурлен.
– Ну, это вряд ли, – живо возразил Амадей. – Она начала собирать гигантский пазл, картину Коро. И очень надеялась закончить небо, пока жива. Небо труднее всего. И сложить, и добраться до него. Это опять же ее слова.
– Она могла вас обмануть.
– Сомневаюсь.
– Вы что, так хорошо ее знали?
– В понедельник я ее увидел впервые.
– Вы приехали, получив ее письмо?
– А почему же еще? Я полагаю, вы хотите его увидеть?
Амадей Мафоре изъяснялся нервной скороговоркой, чего никак нельзя было ожидать, глядя на мягкие черты его лица. Он вытащил из внутреннего кармана конверт и судорожным, неловким жестом сунул его толстому комиссару. Адамберг и Данглар подошли поближе.
Дорогой месье Мафоре,
Мы с Вами незнакомы, и это письмо удивит вас. Речь пойдет о Вашей матери, Мари-Аделаиде Мафоре, и ее трагической гибели на том ужасном исландском острове. Вас заверили, что она умерла от холода. Это не так. Я тоже участвовала в той поездке, была на острове и знаю, что говорю. Все эти десять лет мне недоставало мужества рассказать, что случилось, и я не могла спать спокойно. Из эгоистических соображений – а я известная эгоистка, – будучи одной ногой в могиле, я бы хотела открыть Вам всю правду, я сама и все остальные утаили ее от Вас, хотя Вы имеете на нее полное право. Прошу Вас приехать