240. Примерно двести сорок с чем-то рассказов. Часть 1. А. Гасанов
накопившиеся, – С ума она сошла, что ли?..
– Не говори так про мать…
– Да как «не говори»?!.. Как?!.. Задолбала!..
И Маринка рассказывает, что Людмила Викторовна в разговорах изнуряет её бесконечными обвинениями в Лёхин адрес. Теперь уже Лёха отстраняется, удивлённо задирая брови:
– Я думал – успокоилась… Мы ж и не общаемся практически… «Здрасти – здрасти…» И всё… Чё опять не так?..
И Маринка хмурится, перебивая:
– Да откуда я знаю, чё у неё опять не так?.. Звонит мне и говорит – «скажи ему так и так!»…
– «Как»?, – смеётся Лёха.
– Да хрен её знает, «как»!.. Всякую чушь мелет и сама же обижается!.. Говорит – мы её дурой считаем!..
– Не говори так…
– … И вроди бы ни чего такого не говорит, а через пять минут уже ругаемся, как собаки!..
Звонит телефон и Маринка испуганно подпрыгивает, делает гримасы, испуганно жестикулируя, быстрым шёпотом кричит:
– Если это она – скажи, что меня нету!..
И убегает в другую комнату.
Сплюнув в сердцах, Лёха поднимает трубку:
– Да.
Помолчали. Положили.
И, казалось бы, как и любой конфликт – он имеет начало, основную программу и логическое окончание. Ан, нет!.. Ни конца, ни края, ни логики не видел Алексей, всё глубже погружаясь в непонимание: что делать-то? Как поступить?.. Ведь всё совершенно ясно и просто! Если у вас, к примеру, в семье что-то кого-то не устраивает и дебаты по этому поводу уже плавно переходили в стадии мордобоев с визгами – то уже, кажется, что конфликт обозначен на какой-то претензии и кое-кому уже пора делать выводы. И Алексей старательно искал выход, что бы сделать хоть какой вывод. И не находил его. Ужасным было поведение Маринки. Всегда ласковая, нежная и чистенькая в душе, Маринка вдруг проявила в себе неожиданные для Алексея качества. И если раньше между матерью и дочерью велись тайные переговоры, нацеленные против непосредственно Алексея, то теперь Алексею всё сложнее и сложнее в очередной раз удавалось усмирить разъярённую супругу. Мариночка – которую раньше можно было довести до слёз неосторожным грубым словом, превращалась в холодную и жестокую фурию, совершенно не жалеющую собственную мать. Нет, до драк, конечно не доходило, но бывало, Алексей с удивлением слушал, как она разговаривает по телефону. Сухо, холодно, с еле заметным презрением. «Да. Нет. Пока. Угу, пока, мамульчик.» А потом зло передразнивает мать:
– …«Что вы не приходите, Мариночка?», говорит. Да как же к тебе прийти?.. Да и зачем? Ребёнка месяцами не видит! «Бабушка!».. Какую-то хрень по телефону тарахтит, слушать противно. Я говорю у Леночки утренник в садике сегодня будет, а она мне про «классный чайник в «Ленте»…
Периодически Людмила Викторовна «забегала на минуточку»… Это были тягостные минуты. Запыхавшаяся, уставшая, полные сумки «гостинцев», с порога она щебечет, что «буквально на минуточку!», и не раздеваясь, прямо в коридоре полчаса может просидеть на пуфике в шапке и пальто, сняв