«Товарищ Керенский»: антимонархическая революция и формирование культа «вождя народа» (март – июнь 1917 года). Борис Колоницкий
href="#n_166" type="note">[166] Противники депутата, возможно, преувеличивали результаты и масштабы его деятельности, однако известность оппозиционного политика в это время, безусловно, возрастала. Не только связи с подпольщиками, но и сама по себе репутация человека, связанного с подпольем, были весьма важны для Керенского в дни Февраля.
Политик, как уже отмечалось, не ограничивал свою нелегальную деятельность рамками партии социалистов-революционеров. Совещания, посвященные объединению различных левых организаций, происходили на квартире Керенского. Там 16–17 июля 1915 года состоялась конференция представителей народнических групп Петрограда, Москвы и провинции. Полиция считала депутата Думы ключевой фигурой этого объединения. На конференции было создано центральное бюро для координации деятельности трудовиков, народных социалистов и эсеров. Однако план такой коалиции оказался нежизненным: непреодолимые разногласия по вопросу о войне и полицейские преследования не позволили его реализовать. В октябре на квартире Керенского происходили собрания эсеров столицы, тайная полиция была осведомлена и об этом. В июле 1915 года жандармские подразделения на русско-финляндской границе получили секретный приказ. В нем говорилось, что Керенский, разъезжая по империи, «ведет противоправительственную деятельность». Предписывалось немедленно установить наблюдение за депутатом. После революции этот документ был вывешен на железнодорожной станции Белоостров для публичного обозрения, о чем сообщали дружественные Керенскому издания[167].
Полиция преувеличивала роль лидера фракции трудовиков в организации протестных акций. Согласно докладу директора Департамента полиции, забастовки рабочих лета 1915 года были связаны с пропагандистской деятельностью Керенского, которому приписывался даже призыв создавать заводские коллективы для образования Советов по образцу 1905 года. Депутата именовали в этом докладе «главным руководителем настоящего революционного движения». В действительности Керенский и Чхеидзе, лидер социал-демократической фракции, призывали рабочих не растрачивать силы на отдельные стачки, а готовиться к грядущим решительным действиям против режима. Но после Февраля такие оценки полиции, даже фактически неверные, укрепляли репутацию «борца за свободу». Газеты перепечатывали эти документы, предоставлявшиеся сторонниками Керенского, которые контролировали архивы, а его биографы их охотно цитировали[168].
Опыт военного времени был важен для становления Керенского-политика. Он упорно пытался – не всегда успешно – примирить разнородные политические силы на основе борьбы против общего врага – существующего режима. При этом свою позицию по наиболее спорному вопросу – об отношении к войне – он формулировал нечетко, а порой в разных аудиториях определял ее по-разному, иначе расставляя акценты. Нельзя, однако, считать Керенского «центристом» – вернее было бы говорить о доходящей до оппортунизма, но искренней и в то же время прагматичной идеологической пластичности.
Голос солдата. 1917. 6 мая; Единство. 1917. 6 мая.
Царская охранка об А. Ф. Керенском // Петроградская газета. 1917. 27 июня; Александр Федорович Керенский (По материалам Департамента полиции). С. 11–25;