США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830. Андрей Исэров
человечества. Утопические общественные идеалы Торнтона вели его от одной красивой схемы к другой. Так, он мечтал, что все Западное полушарие образует в итоге одно государство – Колумбию, со столицей в городе Америка на Панамском перешейке. Оно представляло бы собой поделенную на секции конфедерацию с общим гражданством, двумя официальными языками (английским и испанским – португальский почему-то забыт!), выборным Инкой во главе, а также палатами сахемов, касиков и судей. Кстати, в чем-то Торнтон был провидцем: например, он предсказывал, что совершенствование телеграфа уничтожит расстояния[342].
Не всем идеи Торнтона казались утопией. Так, житель Нью-Йорка Джозеф Фэй соглашался с эмоциональным автором: «Благоразумие требует расширить и усилить союз всех друзей свободы для самозащиты против угрожающей комбинации тиранов Европы – и ничто не могло доставить мне больше удовлетворения, чем рассказ о Вашем плане объединения Северной и Южной Колумбии»[343].
В целом памфлет Торнтона принес сторонникам Латинской Америки больше вреда, чем пользы. Бывший испанский посланник в Вашингтоне Луис де Онис счел эту утопию тонким макиавеллиевским замыслом экспансии США[344]. Учитывая широкое распространение сочинения Ониса в Латинской Америке в 1820-е гг., есть основания полагать, что его трактовка не прошла незамеченной. Позднее, в 1826 г., план Торнтона вспомнят противники участия США в первом межамериканском Панамском конгрессе, чтобы высмеять энтузиастов единства Нового Света[345].
Но торнтоновская конституция Колумбии при всей своей необычности выражала распространявшуюся в общественном мнении «идею Западного полушария». Еще до окончания войны с Англией Джефферсон в письме Гумбольдту замечал, что какими бы ни были новые креольские правительства, они будут правительствами «американскими», то есть в любом случае лучше европейских[346]. О единстве интересов, целей, мировоззрения двух Америк писали, к примеру, Пасос и Ирвайн[347].
В Европе одним из наиболее деятельных сторонников освобождения испанских колоний был бывший архиепископ Малина (Мехелена) плодовитый автор аббат Доминик де Прадт (1759–1837), прославившийся тем, что именно у него в Варшаве останавливался Наполеон в бегстве из России[348]. Один вдумчивый исследователь даже сделал попытку обосновать влияние Прадта на доктрину Монро[349]. Сам Боливар считал деятельность аббата столь полезной для латиноамериканских революционеров, что просил его принять особую пенсию в три тысячи песо[350].
Нам кажется, что влияние де Прадта было на деле весьма ограниченным, по крайней мере в США. Его многочисленные произведения ни разу не упоминает Джеймс Монро. Лишь однажды ссылаются на аббата Адамс и Брэкенридж, приводя его пышные, но банальные, ни к чему не обязывающие сравнения: в одном случае, латиноамериканская революция сопоставляется по значению для Европы с французской, в другом – указывается, что город Буэнос-Айрес
Джозеф Фэй – Уильяму Торнтону, 29 марта 1816 г. – LC. William Thornton Papers. Reel 2.
Уильям Джефферсон – Александру Гумбольдту, 6 декабря 1813 г. – Writings of Thomas Jefferson / Ed. by Albert Ellery Bergh. Wash., D.C., 1905. Vol. XIV. P. 21–22.
См. его работы: