США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830. Андрей Исэров
напоминал об ужасах, которые совершили «полки черных рабов» борцов с революцией Хосе Бовеса (1782–1814), Франсиско Моралеса (1781/1783 – 1845) и Пабло Морильо[313]. Газеты распространяли весть, как после взятия венесуэльской Куманы одну республиканку подвергли садистской экзекуции – провезли обнаженной через город с одновременной поркой негром-роялистом[314].
Среди городов, проявивших наибольший интерес к Латинской Америке, особенно выделяются Филадельфия и Балтимор. Внимание последнего к борьбе испанских колоний за независимость легко объяснимо. Благополучие этого наиболее быстро развивавшегося города США основывалось на нейтральной торговле в годы наполеоновских войн. Во время «Второй войны за независимость» балтиморские каперы невиданно обогатились, атакуя английские суда. После того, как в 1815 г. в Европе и Америке воцарился мир, процветание энергичных балтиморцев оказалось под угрозой. Многие моряки потеряли работу и были готовы поступить на службу или искать каперских свидетельств (lettres de marque) в Латинской Америке[315]. Наконец, Балтимор был изначально терпим к католицизму, а большое количество эмигрантов разного происхождения в этом городе-«парвеню» ослабляло этнокультурные предрассудки.
С начала 1816 по 1821 гг. многие балтиморские моряки переквалифицировались в каперов на службе различных правительств Латинской Америки, обычно Соединенных Провинций Ла-Платы. Сотни каперских свидетельств привез в США осенью 1815 г. мексиканский представитель Хосе Мануэль де Эррера[316]. Впрочем, наиболее выгодны были lettres de marque от борца за независимость Восточного берега (Уругвая) генерала Хосе Гервасио Артигаса (1764–1850), сражавшегося одновременно и с Испанией, и с Бразилией, – соответственно, их обладатели имели право грабить не только испанские, но и португальские суда.
Среди каперских компаний особенно выделялся так называемый Американский концерн, среди пайщиков которого были многие видные купцы, а также городской почтмейстер и газетный издатель Джон Скиннер (1788–1851), зять судьи Теодорика Блэнда (1776–1846). Деньги в снаряжение каперских судов вкладывали не только балтиморцы, но и, например, выходец из Нью-Хэйвена Дэвид Кертис Дефорест и даже консул в Буэнос-Айресе Томас Хэлси (1766–1855).
Испуганная размахом промысла, администрация США добилась принятия в 1817 г. закона о нейтралитете, запретив, в частности, участие собственных граждан в каперском промысле на стороне непризнанных государств. Жалобы испанского и португальского посланников Луиса де Ониса и аббата Корреа да Серры (1750–1823) были, казалось, удовлетворены. Пресса закон не критиковала. Среди его немногих противников был Уильям Коббет (1763–1835) – известный английский радикал, живший тогда в США[317].
Историк Гриффин разыскал в архивах материалы дел экипажей 21 балтиморского каперского судна. Если принять за средний экипаж 90 – 100 человек, получается, что в сомнительном промысле участвовали по крайней мере две тысячи моряков (многие, впрочем, не были балтиморцами)[318]. Число более чем внушительное, если учесть, что все население города
National Intelligencer. September 3, 1816.
См.:
Early Pan-Americanism: A Study in the Background of the Monroe Doctrine. Northampton (Ma.), 1949;