Меч дьявола. Мэттью Хаффи
чем-то темным. Беобранд почувствовал облегчение от осознания того, что он способен видеть такие подробности. Что бы ни случилось с его вторым глазом, ему, Беобранду, уже не придется стать слепцом.
Поскольку не было слышно, чтобы кто-то приближался к полому дубу, Беобранд снова рискнул заговорить, хотя и шепотом:
– А что это за место? Ты говорил, оно называется Энгельминстер? Это что еще за название?
Кенред снова вздрогнул, услышав голос Беобранда.
– Это монастырь, – ответил он. – Аббат Фергас назвал его в честь ангела, увиденного в здании, которое затем превратил в часовню.
Эти слова мало о чем сказали Беобранду.
– А что такое монастырь? – спросил он.
– Это место, в котором живут монахи. Святые люди. Я – послушник, готовлюсь стать монахом. Я изучаю все то, что связано с единственным истинным Богом и Его сыном Христом. Я учу молитвы, а еще учусь читать и писать.
Молитвы, буквы – это все казалось Беобранду очень скучным. В Хите тоже жил проповедник Христа. Он был мрачным и унылым человеком, который все время говорил о самопожертвовании, о любви и о том, что, получив пощечину, нужно подставлять вторую щеку. Хотя люди и ходили на проповеди этого священника возле недавно воздвигнутого в их деревне креста, большинство из них тайком молились старым богам. Они носили амулеты в виде молота Тунора, делали во время пиров жертвоприношения Вотану медовухой и мясом и хоронили мертвецов в полях, чтобы Фригг[10] принесла им изобилие.
– А как получилось так, что ты стал изучать все то, что связано с богами?
– Не с богами, а с одним-единственным истинным Богом. Аббат Фергас говорит, что никаких других богов нет. – Кенред улыбнулся. – Я знаю, что понять это трудно.
Беобранд отнюдь не считал, что это трудно. Он полагал, что это просто какие-то глупости. С его точки зрения, на земле было вполне достаточно людей для того, чтобы все боги получили свою долю поклонников.
– Я пришел сюда два года назад, – сказал Кенред. – Аббат Фергас нашел нас в Эофервике.
Беобранду даже в полумраке было видно, что выражение лица Кенреда стало напряженным.
– Нашел кого?
– Меня и мою сестру. Мы были с ней совсем одни. Он дал нам новую жизнь. – Кенред провел рукой по волосам. – А ты? У тебя есть родственники?
– Были, – ответил Беобранд. – Но их уже нет. Я теперь тоже совсем один.
Беобранд прикусил губу.
– Нет, теперь ты не один, – усмехнулся Кенред, и его зубы блеснули в полумраке.
Беобранд выдавил из себя улыбку, но внутри ощущал пустоту и одиночество.
Около полудня они услышали, как в монастыре поднялась какая-то суета: сквозь туман до них донеслись смех, разговоры, ржание лошадей, скрип телег, на которые что-то грузили. Когда валлийцы наконец покинули монастырь, они тронулись в путь как раз в том направлении, где находилось полое дерево. Беобранд испугался, как бы они не обнаружили их с Кенредом здесь, в этом убежище. Кенред закрыл глаза и сложил
Фригг – богиня в германской и скандинавской мифологии, жена Вотана.