Теория государственного кредита. Егор Францевич Канкрин
новая деятельность, будь-то военные предприятия или мирные занятия, такие как торговля, искусства и наука, она всегда вознаграждается успехом без особых усилий, и перед молодой нацией вдруг отворяются двери к богатству, славе и могуществу. Наступает счастливое время, когда все легко меняется и все становится лучше.
Но к несчастью для народа и правительства, подобное бурное время прогресса и славы не всегда одновременно является и временем осторожности и мудрости. Чем хуже мы готовы к успеху, тем хуже мы умеем пожать его плоды. Все эти блистательные эпохи уже несут в себе зерна будущих катастроф. На волне случайного успеха, подобно тому как неудачи отдельных людей остаются без внимания, нераспознанными, остаются неудачи и ошибки правительства, что влечет за собой еще большие ошибки и провалы. Так, правительство в эти периоды обычно начинает без разбору и меры повышать налоги, облагая народ тяжелым бременем, без системы и расчета заключает займы. Все хитросплетения внешней и внутренней политики есть не что иное как порождение честолюбивых намерений. Нация должна твердо занять ту ступень, на которую ее подняла волна успеха. Ее величие должно найти свои проявления; влияние на другие державы должно быть непоколебимым и собственное положение должно оставаться прежним. При подобных обстоятельствах часто случается, что одно предприятие следует за другим, одна уступка за другой, и, пока успех сопутствует, уравновешивая ошибки и просчеты в политическом и финансовом управлении, все предприятия кажутся выгодными для ослепленного переменчивым блеском и славой народа и правительства.
Но однажды наступает час, когда фортуна перестает верховодить, и перед нами начинает разыгрываться совсем иная пьеса. За годы расточительства источник богатства успел истощиться. Повсеместное воодушевление сменяется всеобщим недовольством. Вчерашние расходы пытаются прикрыть при помощи новых налогов. Народ платит плохо, а скоро и вовсе прекращает платить; силы у всех на пределе. Напрасно правительство будет пытаться прибегнуть к одностороннему регулированию и чрезвычайным мерам. Как те, так и другие окажутся бесполезными при истощении сил государства – им суждено разбиться о полное обнищание подданных. В минуту когда благоприятные обстоятельства отступают, здание народного величия, воздвигнутое самим же народом, грозит обрушиться, и правительство, с присущей ему необдуманностью и неосторожностью, рискует стать жертвой своей беспечности. Следуя устоявшейся логике событий, если на нацию, лишившуюся остатка средств, обрушивается несчастье, она должна либо исчезнуть с лица земли, как исчезли многие древние народы, либо впасть в политическую беспомощность, как, например, Испания, либо возродиться через революцию, как это случилось с Англией и Францией. Такова судьба случайного успеха там, где одна лишь удача вписывает в историю тот или иной народ.9
Процветание
Некоторые ошибочно полагают, что долгосрочный случайный успех сможет заменить отсутствие фундаментальных принципов системы продуманного политического руководства. Стоит нам лишь обратиться к истории, и простое сравнение разных эпох и цифр тут же изменят наше ошибочное представление. Нас охватит ужас при осознании того, что эти блистательные эпохи в жизни народов нигде не длятся дольше периода жизни одного поколения. Слава персов начинается и заканчивается Ксерксом. Расцвет Афин наблюдается от битвы при Соломине и до сражения при Эгоспотамах, а Спарты – от Фермопил до Левктры. Период расцвета фиванского царства исчерпывается временем жизнедеятельности Эпаминонда и Пелопида. Период блеска Македонии простирается от битвы при Херонеи до пожара Персиполя. Правление Селевка в Сирии, трех Птолемеев в Египте и Митридата у Понта – это не более полувека удачи для каждого из этих народов. Если правление Карфагена, и, в особенности, Рима выступают как исключения из данного правила, то это случилось, во-первых, благодаря развитию мировой торговли, во- вторых, из-за того что последние присоединяли покоренные народы и вели политику подавления своих прямых конкурентов. Таким образом, на это повлияли обстоятельства в большей степени соответствующие скорее рукотворному успеху, нежели случайному. Если мы перейдем к эпохе средневековья, то погрузимся в хаос из событий, вершимых исключительно волею случая, где неопределенность последствий полностью соответствует неясности причин. В этом длинном отрезке времени лишь Венеция и католический Рим заслуживают внимания. Строго говоря, только Венеция унаследовала искусство торгового ремесла Карфагена. Католический же Рим обязан своему величию основательности своей политики и неискоренимому невежеству других народов. Процветание этих двух государств продолжалось пока у Венеции не появились конкуренты в мировой торговле, и пока повсеместное просвещение не уничтожило последние остатки варварства. Что касается турок, то их история является действительно исключением. Их успехи следует, несомненно, отнести на счет случая, но, не смотря ни на что, они продолжались долго. Удача сделала для них больше, чем для любого другого народа. На троне Оттоманской империи за 250 лет восседало 13 султанов, из которых каждый общепризнанно является великим правителем. До какого же варварства и унижения они дошли в наши дни! По сути этот единственный в истории пример показывает нам, что даже когда удача исключительно сопутствует какому-либо народу долгое время, ее плодов все равно не хватает для прочного основания процветающей нации. В новейшей истории наиболее красноречивым примером является Испания. Случай подарил Испании половину мира, и это в тот период, когда она и так владела третью территории образованной части Европы, когда ее войско было самым многочисленным, ее флот господствовал на всех морях, ее торговым рынком был весь известный мир, а ее язык и литература были повсеместно на высоте. Какое небывалое благоприятное стечение обстоятельств! И, тем не менее, эта блистательная эпоха в истории Испании длилась недолго. Она начинается с победы при Павии и заканчивается битвой при Сант-Квентине, что составляет всего лишь 32 года. После вестфальского мира изменяется положение всей Европы. С этой поры случай начинает уступать место расчету, а утверждению основных принципов предшествуют долгие искания и острая критика. В следующей части мы подробно остановимся на примере Англии и Франции и попытаемся доказать, что и сегодня определенные причины порождают все те же следствия.