Затянувшийся вернисаж. Роман из последней четверти 20 века. Алона Китта
заинтересованно на моего спутника и с пренебрежительным недоумением на меня, а мой нос задирался от гордости все выше. Танго казалось нескончаемым, Димины объятия все теснее, а слабый голос совести все глуше и глуше, и я даже не вспоминала Мишу с его разгрузкой вагонов, живя в полной мере настоящим, забыв на время прошлое и не думая о будущем.
После танца Дима налил еще шампанского, а потом подозвал скрипача, и он играл чардаш только для меня, тряся головой и сверкая глазами в мою сторону. Я сидела, завороженная зажигательной мелодией и чувствовала себя королевой.
За весь вечер у меня даже не возникло вопроса, как буду добираться до дома, но выйдя из ресторана, я недоуменно посмотрела на Диму, когда мы направились к вишневым «Жигулям».
– А ты разве сможешь вести машину? – поинтересовалась я.
– Why no? – усмехнулся Дима – во первых, я не так много выпил, а во вторых у меня есть средство от запаха.
Дима достал из кармана коробочку, вынул оттуда пилюлю и проглотил.
– Импортная, – объяснил он, – батя привез из Финляндии.
И добавил веселым голосом, прижимая меня к себе:
– Не боись, Лидочка. Подумаешь – шампанское, кислятина. В Норильске бывало, дернешь полбанки и чихал я на ГАИ.
– Это как у Брехта, – сказала я, высвобождаясь из его объятий – «чуть-чуть водки, и мира как не бывало?»
Помедлив секунду Дима захохотал:
– Вот, вот – «и мира как не бывало». Никого нет – мы одни, мы в целом мире одни, Лидочка! И никаких проблем – ни ГАИ, ни вытрезвителя, ни твоей свадьбы с Мишкой.
А потом вдруг помрачнел и сказал, окинув меня беглым взглядом:
– Садись. Я отвезу тебя.
Усевшись на заднее сидение я закрыла глаза и расслабилась под мерный рокот мотора. Уже стемнело, зажглись огни витрин на Невском. Накрапывал дождь. Дима включил дворники, и они шуршали, навевая сон. Только сейчас радостно-возбужденное состояние уступило место утомлению, и я не заметила, как задремала, отодвигая на потом все мысли о прошедшем вечере.
Дима что-то спросил, я не ответила, только чуть приоткрыла глаза. Мелькала радуга световых надписей, доносился гул от пролетающих мимо автомобилей, я уже не соображала, куда мы едем, решив, во всем положиться на своего спутника.
Сквозь сон я услышала, что машина остановилась, и Дима сказал:
– Приехали.
Он открыл дверцу и вышел из машины. Я тоже стала выбираться наружу, полуоткрыв глаза, опираясь на Димину руку, по прежнему оставаясь погруженной в сон. В этот сон логически вплеталось все, что я машинально делала – шла ли к подъезду, ждала лифт, ехала в лифте. Стоп! При чем тут лифт, если в подъезде тетушкиного дома нет и не было никакого лифта?
Я тут же проснулась окончательно и увидела себя на пороге Диминой квартиры, которую он только что открыл своим ключом.
– Дима, – позвала я, беспомощно озираясь по сторонам – зачем ты меня сюда привез?
– Извини, Лидочка, но ты заснула… А я забыл тебе сказать, что при повороте