Фигурка моржовой кости. Рассказы, короткие истории, эссе. Виталий Бурик
знает, рисковая только.
Так когда её ждёшь?
В мае, я уже говорила…
Предоставим нашему милому обществу оставаться дальше в тёплой уютной хрущёвке среди вьюжного февральского вечера, упиваться ненавязчивым трёпом на фоне Брубека, и поспешим в черёмуховый майский вечер. Там, там наша гостья, от предвосхищения лёгкие уже задыхаются в черёмуховом арамате…
Дом на сопке. Обиталище Феди Васина, семейная уютная норка, прорытая на полгода за баснословно умеренную плату.
Привет, что нового?
Как? Ты ещё не слышал? Она уже в городе.
Кто?
Ну как кто? Тараненковская сестра приехала вчера. А сегодня – званый сабантуйчик. Собираемся, пошли прямо сейчас.
А твоя жена идёт?
Нет, – Васин смущённо теребит подбородок, – ну ты же знаешь эту Ленинградскую историю, после неё у Танюши аллергия на Тараненко.
(Ленинградская история – Тараненко и Таня вместе ехали поступать в Ленинградский мед, Таня не поступила, плюс ещё Тараненковское лидерское давление…)
Ну, бог с ними, с этими женскими штучками, собирайся и пошли. Да, вот ещё, нужно не забыть цветы и шампанское. Деньги есть?
Обижаешь. У меня «Амаретто» и «Котнари», шампанское – моветон. А цветы по дороге купим.
И вот мы с цветами и бутылями спускаемся-подымаемся по взгоркам-пригоркам скачем, воодушевлённые, по направлению к хрущёвке Тараненко, «дому с красным окном», как окрестил его Васин за Тараненковские малиновые шторы. Вот оно, окошечко, горит. И там – загадочная Ольга. А вечер сгущался, спускаясь влажной ватой по склонам сопок, и кружило нас пьянящее предощущение встречи, прямо-таки волчья алчность свежей крови, нового человека, и, судя по рассказам, ещё какого!..
Загадочная Ольга оказалась, лучше, гораздо лучше, чем на фотографии. Во-первых, в отличие от фото, у неё присутствовала выигрышная способность говорить. Во-вторых, она была действительно красива, до царственности ей не хватало небольшого довеска манер, и, возможно, нескольких лет. Но эти её огромные, серо-голубые, с поволокой, глазища! Речь достаточно быстрая, но с растянутым гуттаперчевым о-о, говорит слегка смущенно, но в то же время напористо-воодушевлённо, всё и всех старается рассмотреть, прямо-таки выпить этими своими глазищами. И улыбка, широко-белозубая, своей непосредственностью побеждающая голливудскую. Вопросы, вопросы, вопросы. Всё ново, всё обжигает мерцающими огнями перспективы праздника молодой, полной сил и устремлений во всяко-разные заманчивые начинания жизни. Рассказы о Москве по большей части достаточно скупые. Девушка из спально-рабочего района Зеленограда. Высшие учебные заведения, театры, концерты – далеко, в основном – бытовая обыденность. А тут – новый город, новые и весьма приятные люди, одним словом – новый мир.
А обитатели этого мира – ушки на макушке, глазки – открытые дверцы, а уж изощрённые языки, изголодавшиеся по свободным, да ещё и новым