Наконец-то вместе. Джудит Макнот
где меня нашли. Погодите… я сейчас нарисую, – поспешно добавила Ли, потянувшись за блокнотом.
Дрожащей от слабости и напряжения рукой она начертила сначала одну, потом другую карту.
– По-моему, вторая правильнее. Логан еще написал список примет.
Она перевернула страничку и попыталась вспомнить хотя бы некоторые.
– Что это за приметы?
– Это чтобы я не сбилась с дороги.
Закончив, Ли отдала блокнот Шредеру, но обратилась к Литлтон:
– Может, я что-то не так поняла. Во всяком случае, не уверена, значится ли в карте «восемь десятых мили от старой автозаправки» или «шесть десятых». Понимаете, шел снег, – со слезами объяснила она, – и я не сумела… не сумела найти некоторые приметы.
– Мы их найдем, мисс Кендалл, – автоматически пообещал Шредер, пряча в карман блокнот и натягивая куртку. – А пока мэр, комиссар полиции и наш капитан шлют вам приветы.
Ли отвернула голову, чтобы скрыть хлынувшие из глаз слезы.
– Детектив Шредер, я буду крайне благодарна, если вы станете звать меня миссис Мэннинг. Кендалл – мое сценическое имя.
Ни Шредер, ни Литлтон не обмолвились ни словом, пока не вошли в лифт. Только когда двери сомкнулись, Шредер заговорил:
– Бьюсь об заклад, Мэннинг бросился искать ее в метель. И если так, он уже превратился в «Попсикл»[3].
Саманта Литлтон втайне была убеждена, что для отсутствия Логана Мэннинга есть и другие, менее мрачные, причины, но стоит ли спорить? Последние два дня с той самой минуты, когда Холланд отстранил его от работы в «убойном» отделе и вместе с Сэм послал в Маунтинсайд, Шредер был в самом что ни на есть гнусном настроении. Трудно осуждать его за это. Всякий человек, ведущий важные расследования, будет оскорблен, превратившись в то, что сам Шредер именовал «нянькой при знаменитости». Шредер считался преданным делу, трудолюбивым, въедливым, загруженным по самое некуда детективом с поразительной способностью доводить порученное дело до конца. В его послужном списке почти не значилось нераскрытых преступлений. Она, со своей стороны, была новичком в «убойном» отделе, мало того, перешла в Восемнадцатый участок всего две недели назад, где ее сразу же временно прикрепили к Шредеру, пока его обычный напарник не вернется с больничного. Сэм все понимала и даже разделяла досаду и нетерпение Шредера, постоянно думавшего о горе непрерывно копившихся в участке дел. Но при этом она гордилась своей способностью держать раздражение при себе, не выливая его на окружающих. Чисто мужские проявления возмущения и негодования вроде тех, которые открыто позволял себе Шредер последние два дня, казались ей забавными, инфантильными или немного надоедливыми, а временами и теми, и другими, и третьими сразу.
Она предпочла делать карьеру в той области, где преобладали и властвовали мужчины, в основном общеизвестной породы «мачо», многие из которых до сих пор встречали в штыки вторжение женщин туда, что считали своими владениями. Но в отличие от других женщин-коллег Сэм не испытывала никакой
Фирменное название фруктового мороженого на палочке.