Наконец-то вместе. Джудит Макнот
миссис Мэннинг, придя в себя, не сможет говорить.
– Позвонила? По сотовому? – съехидничал Шредер. – Тому самому, что не работает в горах?
– Тому самому, – с улыбкой подтвердила Сэм, выходя из лифта. – Миссис Мэннинг нуждалась в каком-то правдоподобном объяснении, а мне, кроме этого, ничего в голову не пришло. Но она по крайней мере поверила.
В вестибюле больницы было пусто, если не считать двух уборщиков, полирующих кафельный пол. Шредер повысил голос, чтобы перекрыть назойливый визг машин:
– Если собираешься каждый раз пускать слюни в разговоре с родными жертвы, не протянешь в «убойном» отделе и двух месяцев!
– Я уже продержалась две недели, – безмятежно напомнила Сэм.
– Если бы тебя не перевели к нам, я сейчас вернулся бы в Восемнадцатый и занимался делами, а не просиживал бы здесь штаны.
– Возможно, но если бы меня не перевели, я бы никогда не получила шанса поработать с кем-то вроде тебя.
Шредер метнул на нее подозрительный взгляд, ища признаков издевки, но ее улыбка оставалась безмятежно открытой.
– Логан Мэннинг даже не считается пропавшим. Скорее, заблудившимся, – буркнул он.
– И ты считаешь меня виноватой в том, что капитан Холланд послал нас сюда?
– Ты чертовски права.
Он толкнул плечом входную дверь, и порыв арктического ветра едва не внес их обратно.
– Мэннинги – это класс ѴІР. И мэр, и комиссар Труманти – их личные друзья, поэтому Холланд решил послать для общения с миссис Мэннинг кого-то, имеющего «некоторый светский лоск», как он выразился.
Сэм приняла его слова за шутку.
– И он считает меня таковой?
– По крайней мере именно так он и выразился.
– Тогда при чем тут ты?
– На случай, если придется поработать мозгами.
Шредер ожидал, что она хотя бы огрызнется, но когда Сэм промолчала, неожиданно почувствовал себя злобным сукиным сыном. И чтобы сгладить оскорбление, решил посмеяться над собой:
– И еще потому, что он считает мою задницу самой красивой во всем участке.
– Он и это сказал?
– Нет, но я видел, как он меня оглядывал.
Сэм не сдержала смеха. Шредер знал, что его внешность менее всего можно назвать привлекательной: мало того, на первый взгляд она казалась довольно устрашающей. Хотя рост у него был всего пять футов шесть дюймов, массивные плечи были непропорционально широки для короткого тела, и все это дополнялось толстой шеей, квадратной головой с тяжелыми челюстями и пронизывающими, глубоко посаженными темно-карими глазами. Хмурый, он напоминал Сэм разозленного ротвейлера. Даже улыбавшийся, он походил на ротвейлера. Про себя она звала его «Шредер»[4].
А тем временем на третьем этаже больницы молодой доктор, стоя у изножья кровати Ли, читал ее историю болезни.
Дойдя до последней строчки, он кивнул, тихо вышел и прикрыл за собой дверь. Дополнительная доза морфия, которую он назначил, уже
Бумагорезка