Квинканкс. Том 1. Чарльз Паллисер
в комнату.
– Это уж из всяких рамок, мэм. Эти работнички бросили лестницу прямо под окном малой гостиной, как будто это их собственный двор.
– Да-да. Они сказали миссис Белфлауэр, что замучились перетаскивать лестницу через ограду, а сегодня у них нет времени, поэтому они вернутся за нею завтра. А кто стучал в дверь?
– Девчонка-письмоносица, – возмущенно отвечала Биссетт. – Эта маленькая нахалка Салли. Хватило наглости явиться к передней двери. Боится, мол, в темноте подниматься по дорожке, ну я уж отчехвостила ее за это, будьте уверены. Пора, пусть учится знать свое место.
– Она что-нибудь принесла? – поинтересовалась матушка.
– Вот это, и потребовала десять пенсов в уплату, я отдала ей из своего кармана.
Она потянулась к мешочку, висевшему рядом со шкатулкой для швейных принадлежностей, а матушка взяла письмо и дала ей деньги из секретера.
– Ладно, – сказала моя неумолимая тюремщица, – этому юному джентльмену пора собирать игрушки, и в постель.
Но я уже, конечно, решил, что в постель не хочу.
– Мама, можно мне еще чуточку поиграть? – заканючил я.
– Хорошо, но только несколько минут, – рассеянно кивнула она, ломая печать.
Я торжествующе улыбнулся няне, и она, нахмурившись, поспешно вышла. Тут из письма матери выпало другое послание, запечатанное и меньшего размера, и опустилось на пол рядом со мной. Я его подобрал и, отдавая, обратил внимание на надпись, которую видел вверх ногами. Я еще только учился читать, но успел усвоить, что наша фамилия начинается с «М», а эту букву нетрудно узнать даже в перевернутом виде, но, к моему удивлению, фамилия на маленьком послании начиналась не с «М», а с «К». Никакого объяснения мне в голову не приходило.
Притворяясь, что занят игрой, я наблюдал за матерью: она отложила письмо, которое прочла первым, и проворно вскрыла маленькое послание. Оно, похоже, было короткое, она пробежала его, нахмурилась и закусила губу. Сложив оба письма в серебряную шкатулку, она заперла ее ключиком из связки, висевшей на поясе. Подняла глаза и перехватила мой взгляд.
– Это от моего отца. – Она показала на шкатулку. – Он дал мне ее, когда… – Она замолкла.
– Расскажи! – воскликнул я. – Когда тебе дал ее мой отец?
Брови ее удивленно поднялись, лицо вспыхнуло. Потом она рассмеялась:
– Я говорила не о твоем отце, а о своем. Мой отец, знаешь ли, тебе приходится дедушкой.
– Это понятно, – протянул я. – Расскажи мне о нем.
– Нет, Джонни, мы только что договорились, что оставим этот разговор до лучших времен, когда ты подрастешь. Но у меня для тебя хорошая новость. Как ты…
Нас прервала вошедшая в комнату Биссетт. Она уже собиралась взять меня под арест, и тут матушка протянула ей шкатулку для писем со словами:
– Пожалуйста, Биссетт, отнесите шкатулку в малую гостиную, чтобы она утром сразу попалась мне на глаза: тогда я не забуду в первую очередь ответить на письма.
Я вскочил на ноги и перехватил шкатулку:
– Я отнесу!
– Нет,