На полпути к себе. Вероника Иванова
такое? Речная нежить и не думала изворачиваться. Вся беда в том, что даже самую правдивую правду способен понять только тот, кому ведома истина…
– Спасибо.
– За что, dan-nah? – удивилась водяничка.
– За рыбу! – фыркнул я.
– Да не за что… – Она немного растерялась.
– Вот что, милая… Ведунья, конечно, поступила дурно… Это ведь она приказала твоему деду перевернуть лодку? – Водяничка энергично закивала. – Я так и думал. Не сердитесь на нее, малыши. Она женщина добрая, хоть и глупая. Не чините ей хлопот, хорошо?
– Не будем, – согласилась водяничка. – А если спросит?
– О чем?
– Ну… кто за нее вступился?
– Скажите, что я. Впрочем, она и так догадается.
Я прошелся вдоль берегового ивняка, подыскивая подходящую ветку. Наконец выбрал, отломил и просунул рогатинку под жабры лосося.
– Попрощаемся, милая?
– Попрощаемся! – очень серьезно кивнула водяничка.
– Что же ты на сей раз не желаешь мне высокого полета? – язвлю напоследок.
Малышка посмотрела на меня своими глубокими, как омут, глазами древней старухи.
– Вы уже нашли свое Небо, dan-nah, и высота полета теперь зависит только от размаха крыльев вашей души, а не от пустых пожеланий малых духов…
Я застыл, не зная, возразить или отшутиться, а она улыбнулась.
Так могла бы улыбнуться река. Так мог бы улыбнуться заснеженный лес. Такая улыбка могла бы скользнуть по сизым облакам… Она улыбнулась так, как улыбается Познавший Истину. Мудро. Горько. Печально. Светло. Ободряюще. Словно говоря: «Ты уже рядом, осталось сделать один крохотный шаг… И ты сделаешь его, я знаю. Сделаешь и окажешься там, где моя мудрость встанет на колени перед твоей невинной простотой…»
Круги поплыли по темной глади воды. Один. Второй. Третий. Водяничка вернулась в свои владения. Бесконечно юная и ужасающе древняя, как и весь этот мир.
Кланяюсь реке как не кланялся еще никогда и никому. Искренне признавая поражение.
– Я буду стараться, милая… – Уверен, она слышала мои слова.
Плюхаю рыбину на кухонный стол. Здоровущий лосось – не поскупилась водяничка! Надо будет почистить и запечь целиком, но для начала неплохо бы раздеться… С этой мыслью я поднялся по лестнице и распахнул дверь своей комнаты, чтобы…
Оказаться лицом к лицу с долговязой девицей.
Наверное, она стояла у стола, рассматривая мои заметки, но, услышав шаги, медленно и лениво повернулась, качнув своей роскошной косой. Так могла бы двигаться змея… Я мигнул, прогоняя видение извивающейся живой ленты, и нахмурился: на воительнице красовалась моя лучшая рубашка! Лучшая из всего, сшитого старостиной дочкой. Ваш покорный слуга приберегал эту одежку для особых случаев…
– Ты… Почему… Кто тебе позволил надеть?! – Я и в самом деле уязвлен.
– Этот чернявый… доктор, кажется? – без малейшего оттенка чувств на лице и в голосе пояснила девица. – Ты почти такой же