Подарок. Сесилия Ахерн
исторической ценности, но все-таки вызывающих сомнение, – близилась к концу, в дверях его кабинета возникла Элисон, взволнованная и с ворохом одежды для Гейба в вытянутых руках.
– Простите, Барри, – воскликнул Лу, – мы закругляемся! Мне надо бежать. Меня ждут в двух местах одновременно, а вы сами знаете, какие сейчас пробки.
Блеснули фарфоровые коронки, и после – теплое рукопожатие. Мистер Бреннан опомнился уже в лифте, направлявшемся вниз: зимнее пальто висело у него на руке, портфель, набитый бумагами, был зажат под мышкой. И в то же время впечатление от встречи осталось самое благоприятное.
– Он что, отказался? – спросил Лу у Элисон.
– Кто?
– Гейб. Не хочет поступать на службу?
– Там никого не было. – Вид у нее был смущенный. – Я стояла у конторки ресепшн и называла его имя – так неловко все это было, – но никто не отозвался. Это новый розыгрыш, да, Лу? Не думала я, что после того, как вы заставили меня изобразить цветочницу в кабинете у Альфреда, я куплюсь на нечто подобное.
– Никакой это не розыгрыш. – Взяв ее за руку, он подтащил ее к окну.
– Но никакого мужчины там нет, – сердито сказала она.
Он посмотрел в окно: Гейб был на прежнем месте, сидел на земле. Начавшийся дождик покрывал стекло каплями, вскоре превратившимися в градины, бившие в окно с легким стуком. Гейб передвинулся поближе к дверям и поджал коленки к груди, спасаясь от сырости. Капюшон свитера он надел на голову, покрепче затянув завязки, и эти завязки, преодолев тринадцать этажей, казалось, врезались Лу в самое сердце.
– Так есть там мужчина или нет? – спросил он, тыча пальцем в окно.
Элисон напрягла зрение, прищурилась, уперев нос в стекло.
– Да, есть, но…
Он выхватил у нее из рук одежду.
– Я сам все сделаю, – бросил он.
Как только Лу ступил за вращающуюся дверь вестибюля, в лицо ему ударил ледяной ветер, от которого перехватило дыхание. Капли дождя, как льдинки, кололи кожу. Гейб сосредоточенно разглядывал проплывавшую мимо обувь, явно пытаясь не обращать внимания на разгул стихий. Мыслями он был далеко, где угодно, только не здесь. На пляже, где было так тепло, где песок был мягким, как бархат, а воды Лиффи, катившиеся перед ним, – безбрежными, как море. И в этом воображаемом мире он чувствовал себя почти счастливым, что казалось невероятным в его положении.
Однако на лице его это не отражалось. Теплое выражение довольства, которым оно лучилось утром, теперь исчезло. Глаза глядели холодно и уже не были похожи на теплые синие озера, как раньше, они бесстрастно следили за тем, как штиблеты Лу преодолевают путь от вращающихся дверей до края Гейбова одеяла.
Глядя на эти штиблеты, Гейб воображал, что он валяется на пляже и ждет, когда ему принесут заказанный коктейль, а штиблеты – это обувь официанта, который приближался, держа в шатком равновесии поднос с коктейлем. Официант широко растопыривал руки, что делало их похожими на рожки люстры. Гейб давно уже сделал заказ, но милостиво прощал официанту эту легкую заминку.