Мутные слезы тафгаев. Петр Альшевский
человека, залезавшего от скуки в огромные долги, родом и мыслями из Тобольска, что не мешает Венедикту довольно часто приезжать в компактную деревню, где растут липкие маслюки и живет дед Фома. Венедикт снимал комнату с видом на кабаний помет, даром пользовался догорающим солнцем, изыскивал теплокровные удачи: в деревне его знают.
Венедикт Казаев – фанатичный вегетарианец.
Шокирующее некоторых обстоятельство.
«С иностранными языками у меня подлинная драма. Выстроенная свыше беспомощность – в школе я учил немецкий, затем занимался…».
«Что такое „ахтунг“? А, Венедикт?»
«Что, что… Внимание».
«Молодец. Не забыл».
«Да будет тебе, Григорий, издеваться…».
Вегетарианство в деревне не в ходу, но Венедикт разглашает поднаготную своих предпочтений и на чердаке – пролетающей зимовать на шельфовый ледник Росса четырехногой Ногай-птице – и на ферме. Там особенно наглядно.
Вы только посмотрите, завывал он, какие это симпатичные коровы, посмотрите получше, может хоть тогда вам их зажаренная плоть в глотку не полезет!
Не беря в заложники малогабаритных демонов, Венедикт ничего не требовал у Князя Тьмы. Его первая драка с женщиной датирована октябрем 1997-го: «какая на хрен лювовь, когда не стоит? не дергай, не хватай… сам, сам, я, сам… думаешь, я разденусь сам? нет, истеричка, мы пойдем другим путем!» – погожими ясными днями Венедикт Казаев возвел в ранг привычки дымить тонкой сигарой и неторопливо прогуливаться по лесу.
– Когда-нибудь, – сказал он Григорию Трухонскому, – все мы в обязательном порядке увидим закатный восход. Я не назову тебе ни одного художника Барбизонской Школы, не пойму восторги стадионной общественности, но иногда все-таки приятно побыть живым.
– Иногда.
– Я так и сказал.
Венедикт Казаев бродит по лесу, блаженно вдыхает аристократичный аромат опавшей листвы: взгляд у него под ногами. Он волен там быть. Казаев его приподнимает – просека, лосиные следы, черный орешник, убивающий вокруг себя менее воинственную флору.
И волк.
Казаев безусловно понимает, что волк его сейчас съест: «мне от него не скрыться и не унестись, подумал он, волк же ко мне уже подбегает, а я все стою и ничуть не решаюсь рвануться в сторону выживания», но как же волк может есть мясо, Венедикту совершенно не понятно: «ну, к чему ему мясо? протеины же содержатся и в растительной пище, не понимаю я его, не могу уразуметь, как же он может меня есть» – Венедикт Казаев не понимает волка, как вегетарианец, а дородный серый самец никак не возьмет в голову второе дно поведения Венедикта: «почему же он от меня не убегает? как так? неужели ему хочется присоединяться к мертвым без всякого сопротивления?» – Венедикту Казаеву очень мечтается выжить. Он бы побежал.
Если бы не закономерные измышления: «откуда же мне почерпнуть сил, чтобы от него убегать? откуда?… с чего?… мне же с моей легкой пищи и с кровати