Мутные слезы тафгаев. Петр Альшевский
его руку в своей: «да поможет тебе, Юра, инерция всей Вселенной» – провожая Полежаева, дед Фома остановился у забора Александра Дудилина.
Старику известна удивительная особенность сорокатрехлетнего смутьяна и птицелова Дудилина выбрасывать за забор показавшиеся ему ненужными вещи – драную телогрейку, свидетельство о рождении, треснувшую пластинку для патефона с нанесенной по кругу надписью «Смерть правительству! Где же вы нынешние монтаньяры, где же вы, где?! неужели Господь опять не с нами?!»; сегодня у участка Дудилина полно народу.
Александр Дудилин, вероятнее всего, выбросил что-то воистину ценное – никакого объяснения, помимо этого, у деда Фомы нет, его взгляды на мир итогового характера пока не носят; протискиваясь сквозь людей – «куда лезешь, скотина?! Подай назад или… А это ты, дед Фома… я это, я» – старик увидел лежащим у забора самого Александра.
Он увидел Дудилина, народ заметил деда Фому; кто просмотрел, тому подсказали: «дед Фома, сказали, пришел: дайте ему оценить диспозицию, не заслоняйте обзор».
Они желают, чтобы их прижали фактами. К чему? на какое время?… на его усмотрение.
– Дудилин всегда что-нибудь выбрасывал, – пробормотал не отстававший от старика Юрий Полежаев, – это мы все помним, но теперь он, козлиное вымя, и сам здесь валяется. Связь-то прослеживается?
– Определенно прослеживается, – сказал дед Фома. – Посчитав, что вещь ему больше не нужна, Александр ее тут же выбрасывал, а сейчас выбросили уже его – в нем исчерпала заинтересованность сама жизнь, вот он и лежит здесь мертвым. – Посмотрев поверх их голов, старик не знал, куда он смотрит. На Валаам? на горящий Манеж? на Гринвичскую обсерваторию? – Для Создателя мы все вещи.
Люди в толпе изо всех сил старались внимать словам деда Фомы.
– Ненужные вещи? – то ли с гневом, то ли с досадой спросил Григорий Трухонский. – Или призывая нас к себе, он тем самым в нас нуждается? Не может без нас?
Дед Фома сентиментально задумался о прошлом: своем, государства, о проекте строительства огромных субмарин для противодействия Америке – десантники, танки, самолеты, все внутри… жалко, не воплотилось – дед Фома собирался ответить, и спустя двадцать секунд его слова пришлись бы не ко времени, поскольку над трупом Дудулина началась темпераментная толчея.
Предыстория – Юрий Полежаев сморкался и непреднамеренно попал мертвому Александру на его курчавые волосы, а у Александра Дудилина и родня, и политические единомышленники, за Юрия Полежаева тоже нашлось, кому вступиться; про старика с его мнением народ позабыл, но дед Фома о себе не забывает – подавив робкую улыбку, он развернулся к бойне затылком и суверенно удалился.
С голодной мошкарой над насытившимся ухом.
В старике не клокочет неутоленная страсть к суициду. Он пока живет в довольно легком мире, но ему иногда не хватает жареной царь-птиц.
Фролов не избавлен от иного – броситься без бутылки