Мутные слезы тафгаев. Петр Альшевский
Упасть к тебе под одеяло.
– Насколько я в курсе, – сказал Редин, – Наталья неплохая женщина. Симпатичная. Не затворяющаюся в ущербном сарказме.
– А мне можно доверять, как мужчине: она в своей комнате, я не с ней, и мне не спалось – по телевизору показывали вполне эротический фильм, и я не сдержался: лежу и слегка мастурбирую. – Вспомнив, как все это было, Станислав Зинявин издал нездоровое сопение. – И тут входит она.
– Вау, – пробормотал Редин.
– Наташа сразу догадалась, чем я занимаюсь. По глазам, наверное. Да что там, конечно, по ним… Сделав надлежащие выводы, она сказала: «Поверишь ли ты мне или нет, но я, Стасик, сейчас удовлетворяю себя под тот же фильм». Так и было… И я ей поверил.
– Не мудрено, – хмыкнул Редин. – Но Ганг, нисходя на землю, течет к нам, утекает с небес – объедини в одно все, что ты знаешь, все, что ты помнишь…
– Знаю я немного. А вот помню до хрена – ракетой в сон, скорей бы уснуть… неприятная улыбка. Наталья не уходит, мои щеки рдеют от затянувшейся лихоманки: уединения я не дождусь и в загробном мире.
– И Наталья…
– И она, – кивнул Зинявин.
– Она, разумеется, предложила тебе залезть в их постель, и без помощи этого фильма…
– Не говори глупостей, – резко осек его Станислав. – Она не такая. Определенное предложение она мне сделала, но Диме она изменять не собиралась. – Стас Зинявин не сделал даже слабой попытки перебороть внезапно навалившуюся грусть. – Во всяком случае, со мной.
– И что за предложение? – спросил Редин.
– Смотреть этот фильм и совместно мастурбировать. В одной комнате, но друг к другу, само собой, не прикасаясь. А сама лишь в тапочках… Ну, и как ты думаешь, пошел у нее на поводу? Подумай, перед тем, как ответить. От твоего ответа будет зависеть твое ко мне отношение. Надеюсь, не пренебрежительное. Но решай сам.
Начинай же думать, я начинаю, особого душевного подъема, слыша в московской подземке, что на работу в метрополитене срочно требуется аккумуляторщик, не испытываю; голуби, попрошайки… за изношенность вашего оптимизма я не ответственнен; расставшись с напряжением души, я не пришел к благоденствию тела: могла ли Наталья доставить ему удовольствие быстрее, чем он сам себе? не одеть ли Бита Китано, выпуская его на корриду с танком Т-72А, в отделанный кроликом ропон и оранжевые ласты? не начать ли снаряжать экспедицию на тот свет?
Вероятно, еще рано – апрель, невроз, сам по себе крутящийся штурвал, элегантные дамы с усами, негромкий смех в дикой выси, в едущем по Югорскому проезду автобусе Редин водил взглядом по невнятному старику, на груди у которого краснел значок «Пятьдесят пять лет….». Чему пятьдесят пять лет, Редин не рассмотрел – это было написано очень маленькими буквами, а самую нижнюю строчку у окулиста Редин не видел уже давно.
Заметив его интерес, старик спросил: «Вам хочется знать с чем связана эта надпись про пятьдесят пять лет? С каким-нибудь заводом или воинской частью?