Святая Грусть. Николай Гайдук
бродие, поймите…
Старый вояка двумя руками сграбастал двух молодцов. Аркебузы, палаши полетели на камни. Зашипели факелы, откатываясь, дымя и угасая… Охран Охранович поднял ближайший факел. Свободной ладонью поправил усы, помятые в короткой схватке.
Повернулся, пошёл.
Железные двери темницы были открыты. Охран Охранович ускорил шаг… И вдруг остановился. Понял, что солдаты сказали правду. Понял, но отказывался верить.
Приблизился на цыпочках. Дыханье затаил. Воровато заглянул в темницу – и ошалело отпрянул. К стене прижался, больно стукнувшись затылком. «Что это? – изумился. – Видение? Надо ещё разочек посмотреть».
Посредине каземата царь стоял на коленях. Перед ним корыто с тёплою водой – парок струится. Грязный заросший разбойник сидел на камне, который служил и столом и стулом.
Слышно было, как ворковала, плескалась вода в корыте.
Царь ноги разбойнику мыл…
Глава восьмая. Будет мир, будет свет
И снова над горами, над Хрусталь-рекой солнце топорщит свой петушиный малиновый гребень. И снова на старинной башне царские часы колотят молотками и молоточками – перезвоны летят по горам и долинам, выстраиваясь в чудную мелодию; и всякий раз, когда её услышишь, сердце веселеет, душа светлеет. Ай, молодцы мастера! Хорошо посадили Царь-Город на эти холмы! Любо-дорого отсюда и посмотреть, и позвенеть на весь мир!
Заскрипела деревянная лестница. Шаги по ступеням.
– Будимир, Будисвет, за работу пора, – слышится ласковый голос.
Утренняя Башня оборудована специальной площадкой для петуха. Будимир, Будисвет – так его прозвали мудрецы. Будет мир на земле, значит, будет и свет.
Здешний петух – птица важная, крупная. Имеет луженое горло, богатые шпоры на лакированных лапах. Гребень красного бархата с боку на бок валится; Будимир башкою вертит, стоя на площадке, внимательно слушая перезвоны часов. Поднимает когтистую лапу, красную бороду чешет.
Горделиво, ревниво он глядит на петушиный гребешок восхода. Кажется, где-то в горах за туманами ходит-бродит кочет, белые перья отрясает на реки, на долы.
Будимиру давно охота с тем петухом потягаться, голосами помериться. Кто кого перепоёт? Кто царь-петух?
– Кто, кто? – ворчит он. – Кто?
Звездочёт глядит на петуха и понимающе улыбается.
Да кто же, как не ты? Конечно, ты наш царь-петух.
Петух доволен, но ворчит ещё для порядку:
То-то… то-то!
Солнечный блик попадает на золотую колокольню с крестом – самую высокую в городе. Это знак. Пора, иначе прозеваешь.
Расправляя цветистые крылья, петух взлетает на площадку, ждёт последнего звона часов. Глаза начинают калиться огнём вдохновенья. Перья поднимаются «ёжиком» на шее. Он хватает побольше воздуху, шея гнётся белым коромыслом, гнётся под ведёрком буйной головы – дерзко и отчаянно плещется петушиная побудка, озорными радужными брызгами рассыпается по земле, по небесам Святогрустного Царства.
Звездочёт Звездомирович Соколинский.
Будем