Марат Барманкулов. Коллектив авторов
как Уразаев, темой кандидатской и докторской которого был «Образ коммуниста в казахской литературе», вдруг стал рьяным верующим?!
– Впрочем, и Кушлук за свою короткую жизнь сменил три религии. Может, дело в шежере-генах?
Трудно утверждать, что споры в Анкаре были в точности такими. Но они были. И в серии статей мы старались показать не только мусульманство, но и тюркское в этой религии. Все муфтии всех пяти столиц, с которыми беседовали, при всей деликатности этой темы демонстрировали на стене портрет Ататюрка обязательно в гражданской одежде, обязательно в одежде подчеркнуто западной. А все телевидение Турции содержало сюжеты противоборства полиции и армии бородатых и неряшливо одетых. Для Турции мусульманство – это, прежде всего, все прогрессивное, расцвет тюркской нации.
Когда можешь при помощи дистанционного управления переключать каналов сорок подряд, начинаешь понимать, что наши представления о Турецком телевидении были довольно-таки бедны. Есть среди каналов американский Си-эн-эн, что на английском. Есть канал на немецком. Есть на французском. Все остальные каналы на турецком. Знакомые мультфильмы на турецком. Фильмы, что говорится, первым экраном – на турецком. Даже реклама с привычными мустангами, мыльными порошками и зубными пастами одна другой лучше – на турецком.
Стоит ли удивляться тому, что ведущая программы «Евразия», взяв в руки нашу объемистую книгу «Телевидение: деньги или власть», поразилась лишь одному: «На кириллице? А как мы будем ее читать?». Когда турецкий на всех экранах, когда тюркский идет только на латинице, когда на латинице идут даже редкие зарубежные передачи, все в стране начинают думать, что иного в мире не существует.
Это было ток-шоу для аудитории Европы и Азии. Оно шло из-за нас на трех языках: турецком, казахском и русском. Нам, двум представителям Казахстана, журналисту Казахского телевидения Жумашу Кенебаеву и автору этих строк, задавали вопросы по бумажке, мы отвечали экспромтом. Вопросы были без колкостей. Им важен был сам факт присутствия на этом канале гостей из дружественной страны.
Как журналисты мы отметили про себя, что на этой программе предпочитают не импровизацию, а подготовленные заранее диалоги. Нас предупредили, что вопросы мы получим за час до записи. «Зачем?» – удивились мы, привыкшие к прямому эфиру и риску экспромта. Поскольку предварительная запись предполагала, что все неудачное и ненужное вырежут, мы настроились на элегический, торжественный и неизбежно хвалебный тон.
– Как жаль, что я на вас не вышел раньше, – сожалел Йэгмур Тунали, один из заведующих отделов канала «Евразия». – Я как раз люблю импровизационные беседы. А вы мастаки на них.
Йагмур – один из прогрессивных журналистов, побывавший уже в казахстане и чуток говорящий по-русски.
– Почему ваша программа, – наседали мы на него, – не идет в казахстанском эфире? Нашу получасовую беседу увидят в Киргизии, Узбекистане, Туркмении, Таджикистане, но не в казахстане. кто виноват? ведь раньше эта программа шла по каналам