Память и имя. Наталья Драгунская
он человек хороший, да и товарищи его ему под стать. Видишь, из своих совсем не миллионных зарплат деньги тебе прислали. Вот уж правда: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты».
– Так что мне, из-за денег замуж выходить?
– Почему из-за денег? Он же тебя завтра замуж не зовет, присмотрись к нему, отвечай на все его письма, приедет в отпуск – повстречайся. А там видно будет. Если полюбишь его, выйдешь, а не полюбишь – значит, так тому и быть. Тогда и деньги вернешь.
– А я хотела сразу ему обратно их выслать.
– Зачем же ты обижать его будешь и товарищей его? Они от всей души тебе подарок сделали, от себя оторвали. Отдать всегда успеешь. Дай-ка я их спрячу пока. А кстати, сколько их?
– Не знаю, я сосчитать не успела.
– Давай я сочту.
Безмолвно шевеля губами, сосчитала, сложила аккуратной стопочкой:
– Две тысячи. Бедные, сколько ж они их собирали? Такая щедрость дорогого стоит.
Вот и получилось, что, когда в следующий раз Нолик приехал в отпуск, Бэлла уже была готова полюбить его, и готовность эта очень скоро перешла во влюблённость, а потом и в любовь. Но этому предшествовали особые обстоятельства.
Первого мая Бэлла участвовала в физкультурном параде на Красной площади, печатала шаг в ряду таких же весёлых и молодых, повернув голову в сторону трибуны, пыталась рассмотреть знакомые по плакатам лица вождей и, конечно, Его [14], но никого не увидела, потому что как раз в тот момент, когда их колонна подходила к трибуне, полил сильный дождь, который напрочь занавесил и тех, кто стоял на ней, и тех, кто маршировал мимо. Когда парад закончился, она содрала с себя в раздевалке не хотевшие сниматься физкультурные трусы и майку, натянула платье, тут же прилипшее к мокрому телу, и побежала под холодным дождем к троллейбусной остановке. Пока ехала домой в автобусе, платье почти просохло, но намокло опять за короткую перебежку от остановки до дома и, когда она ввалилась в комнату, на ней нитки сухой не было. Мать, посмотрев на синие губы дочери, велела ей принять горячий душ и пошла на кухню ставить чайник. Но ни душ, ни горячий чай с малиновым вареньем не помогли, и к вечеру у Бэллы сильно разболелась голова, поднялась температура и начался довольно сильный кашель. Через несколько дней температура спала, и она смогла пойти на работу, а вот кашель почему-то не проходил, а наоборот, становился всё оглушительнее, и если он начинался на работе, ей даже приходилось выходить в коридор, чтобы не мешать сотрудникам, которые сидели с ней в одной комнате. И как-то, выйдя в очередной раз в коридор, она увидела кровь на платке, которым вытирала губы. Это было странно. Она никому ничего не сказала, но на следующий день красное пятно появилось опять, и вечером, когда она пришла на занятия в училище, она рассказала об этом своей подруге Гале Поповой, сидевшей с ней за одной партой. Подруга, из которой получился впоследствии довольно основательный врач, всполошилась и велела срочно идти в поликлинику. И, когда назавтра Бэлла туда пошла, врач, внимательно прослушав её легкие и, будучи почти уверенным в печальном диагнозе, тем
имеется в виду – Сталина.