Сын цирка. Джон Ирвинг
придется отвечать.
– Вы могли бы сделать аборт, – предложил старший доктор Дарувалла.
– Не смейте упоминать при мне это слово, – сказала Вероника Роуз. – Я не такой человек, меня воспитали с определенными моральными принципами!
Пока Лоуджи и Мехер Дарувалла ломали голову над «моральными принципами» Веры, шумная толпа мужчин и подростков стала сильно раскачивать из стороны в сторону фургон. С полок покатились карандаши для подводки глаз, губная помада, пудра, а также увлажняющие лосьоны и румяна. Упала бутылка со стерильной водой и еще одна – с алкоголем. Фаррух поймал падающую коробку с марлевыми подушечками, а другой рукой – упаковку с бинтами, тогда как его отец пытался добраться до отодвигающейся панели двери. Вероника Роуз возопила так громко, что не слышала, о чем старый Лоуджи кричал столпившимся снаружи людям. Не слышала она и того, как несколько нанятых для фильма кули-головорезов стали избивать толпу, нанося удары теми же шанцевыми инструментами, которыми они копали выгребную яму.
Мисс Роуз лежала на спине, ухватившись за края своей трясущейся кровати, а на нее падали сверху, не причиняя вреда, маленькие красочные баночки.
– Я ненавижу эту страну! – кричала она.
– Сейчас порядок восстановится, – заверила ее Мехер.
– Я это ненавижу, ненавижу, ненавижу! – восклицала Вера. – Это самая ужасная в мире страна – я ее просто ненавижу!
В голову молодому Фарруху пришла мысль спросить актрису, почему она ненавидит, если хочет оставить своего собственного ребенка здесь, в Бомбее, но он чувствовал, что для этого слишком мало знает о культурных различиях между собой и мисс Роуз. Фаррух пожелал навсегда остаться в неведении относительно разницы между этими киношными людьми и собой. В девятнадцать лет молодые люди горазды на слишком широкие моральные обобщения. Взваливать всю ответственность на остальную часть Соединенных Штатов за поведение бывшей Гермионы Роузен было чуток сурово; тем не менее Фаррух чувствовал, что вычеркивает для себя Соединенные Штаты как будущее место жительства.
Короче говоря, из-за Вероники Роуз Фаррух испытал физическое недомогание. Конечно, женщине следовало принять некоторую ответственность за ее собственную беременность. И она попрала священную память Фарруха об эксгибиционизме леди Дакворт! Согласно легенде, самораздевания леди Дакворт выглядели элегантно, но почти без искуса. В сознании Фарруха груди леди Дакворт обнажались чисто символически. Но в памяти Фарруха навсегда болезненно запечатлелся вид реально голых Вериных сисек – столько в них было искренне плотского соблазна.
Человек с камфорой
Неудивительно, что с этими ошметками своего прошлого Фаррух все еще сидел за своим столом в темнеющем Дамском саду клуба «Дакворт». Пока младший доктор Дарувалла вспоминал это прошлое, мистер Сетна поставил перед ним еще один холодный «Кингфишер». Фаррух не притронулся к новому пиву. Выражение