Пока любит душа…. Гай Валерий Катулл
href="#n_64" type="note">[64]
$$$Приятный человек, речистый и приличный,
$$$А между тем стихи писать он полюбил,
$$$Их тысяч десять он иль больше настрочил,
5. По-моему; не так, как часто на швырковых
$$$Подчистках: дивная бумага в книгах новых,[65]
$$$Тут скалки новые, застежки, верх горит,
$$$Все разлиновано, под пемзу все блестит.
$$$Когда ж начнешь читать, то с светским тонким строем
10. Суффена копачом сочтешь иль козодоем,
$$$Насколько он другой и изменился так.
$$$Что ж это, почему? Отъявленный остряк
$$$Натертый человек по светскости сугубой,
$$$Он деревенщины грубее всякой грубой,
15. Когда начнет писать; и больше счастья он
$$$Не знает, чем когда в писанье углублен:
$$$Так восхищается и так себе дивится.
$$$Мы слабы этим все; и редко где случится
$$$Такого повстречать, что не признаешь в нем
20. Суффена. Собственным отмечен всяк грехом.
$$$Не видим мы мешка, что носим за спиною.[66]
23. К Фурию[67]
$$$Ты, Фурий, у тебя ни скрипи, ни раба,
$$$Клопа иль паука, иль уголька не видно,[68]
$$$Отца и мачеху дала тебе судьба
$$$Таких, что камни грызть зубам их безобидно;
5. И хорошо тебе с родителем твоим
$$$Да и с родительской супругой деревянной.
$$$Не мудрено: дано здоровье вам троим,
$$$Варит с исправностью желудок постоянный.
$$$Землетрясение, пожар вам не во вред,
10. Ни кражи дерзкие, ни яды, ни тревога,
$$$И никаких иных вы не боитесь бед,
$$$А самые тела гораздо суше рога,
$$$И может быть могли вас больше иссушить
$$$И солнце, и мороз, и сила голоданья.
15. Ну как тебе легко и весело не жить?
$$$Нет поту у тебя и слюн нет излиянья,
$$$Мокроты вовсе нет, и нечем лить носам.
$$$К такой опрятности опрятность поневоле;
$$$Солонки чище то, на чем сидишь ты сам,
20. Ты очищаешься в год десять раз не боле,
$$$И твердым словно боб или какой голыш,
$$$Хоть перетри в руках все это равномерно,
$$$Ты даже пальчика себе не загрязнишь.
$$$Таких больших удобств, ты, Фурий, лицемерно
$$$Не презирай; нельзя безделкой их считать,
$$$И сотни нечего сестерций вымогать[69]
$$$Как ты привык, – и так ты обеспечен верно.
24. К Ювенцию[70]
$$$О ты, Ювенциев отборнейший цветок!
$$$Не только нынешних, но всех былых украса,
$$$Иль тех, что в будущих годах готовит рок,
$$$Я б предпочел, чтоб ты богатства сдал Мидаса[71]
5. Тому, у коего ни скрини, ни раба,[72]
$$$Чем то, что перед ним душа твоя слаба.
$$$Как! восклицаешь ты, ужель он не любезен?
$$$Но у любезного ни скрини, ни раба.
$$$Полезен ли тебе совет иль бесполезен,
10. А все же у него ни скрини, ни раба.[73]
25. К Фаллу[74]
$$$Распутный
Подчистками мы перевели
Половины перекидного мешка, находящегося у нас за спиной.
О Фурии смот. 11, 14. Этот попрошайка уже давно (смот. 26) приставал к Катуллу, прося дать взаймы, а, быть может, и подарить сто тысяч сестерций, и, ссылаясь на свою бедность, описывал ее в самых резких чертах.
Когда Фурий не остановился перед игривым отказом Катулла (26), ссылавшегося на собственное безденежье, поэт бесцеремонно отделал его в настоящем стихотворении, изобразив бедность Фурия в преувеличенном и смешном виде.
У Фурия, зиму и лето проводящего на улице под открытым небом, не может быть ни клопов, ни пауков, ни очага.
Под сотней сестерций у римлян подразумевалось сто тысяч сестерций, по-нашему около шести тысяч рублей.
Знатный род Ювенциев вышел около 380 года до P. X. из Тускулума, и упоминаемый здесь Ювенций был без сомнения, в свою очередь богатый и утонченный молодой человек.
Фригийский царь Мидас своим прикосновением все превращал в золото.
Все тому же нищему, но, по-видимому, изящно-вкрадчивому Фурию.
Поэт очевидно играет стихом, которым очерчивается характернейшая сторона Фурия.
Изнеженного и распущенного Фалла Катулл, обозвав распутным, сравнивает со всем нежным и мягким: кроликовым и гусиным пухом, мякотью уха и даже плесенью, что не мешает Фаллу.