Книга цвета пустыни накануне дождя. Евфраим Непойман
кучкой. Я взял три карты сверху, он почему-то глубоко вздохнул, положил оставшуюся кучку на табурет и сам взял три карты.
На всех трёх картах, оказавшихся у меня, было по три значка: 3 стрелы, 3 щита и 3 кубка. Я решил, что кубками обозначается семья виноделов, и потянулся, чтобы взять ещё сразу две карты, но оказалось, что две карты сразу брать нельзя: полагается делать это строго по очереди, чтобы каждый из игроков успевал подумать. Мне такое объяснение показалось странным, но я всё-таки отпустил нижнюю карту, которая тут же отправилась моему противнику. У меня же оказалась карта с тремя лапами, означающая, видимо, семью погонщиков и я по-прежнему гадал, какая же семья будет шестой.
Вряд ли это могли быть кузнецы – я не представлял себе ни многочисленную семью кузнеца, ни значок, которым бы можно было обозначить так, чтобы не перепутать с другими: например, молот для этого совершенно не годился. Впрочем, я не оставлял надежды, что шестым видом значков будут всё-таки молотки, тогда я бы мог считать, что изображена семья кузнецов, хотя, вероятнее всего, это означало бы семью плотников. Однако, на следующей карте я увидел трёх рыб. Ну, конечно, семьи рыбаков, наверняка, бывают очень многочисленны, не то что семьи кузнецов.
На следующей карте было три кристалла. О семьях учёных я ничего не знал и даже не мог предполагать, чем они могут зарабатывать себе на жизнь, кроме преподавания. От отца я слышал, что какие-то учёные пытаются воздействовать на железо, чтобы оно не ржавело или было прочнее, но о том, что у них случаются удачные попытки, отец не упоминал ни разу.
Итак, у меня в руках было шесть карт по три значка на каждой, и мне не хватало как раз ещё трёх до 21. Мне было понятно, что три значка я уже не вытащу – все они были у меня в руках, – значит, мне нужно взять сначала два, а потом ещё один, но также я понимал, что, скорее всего, я вытащу что-нибудь от четырёх до семи. Одновременно с этим я был уверен, что 18 – это совсем мало, это верное поражение, и у моего соперника, наверняка, уже больше – вон он какой довольный сидит! Он тут же подмигнул мне и спросил:
– Ну что?
Я выдохнул, и, почему-то стараясь не глядеть на стопку карт, взял ещё одну, там оказалось две рыбины.
– Мне хватит, – произнёс довольный мой первый в академии учитель и так растянул губы в улыбке, что добрую половину его маленького лица теперь занимал один только рот.
Я был уверен, что он прекрасно знает, какие у меня карты: я стал догадываться, что все царапины на обратной стороне на каждой карте всё-таки разные, а поэтому можно выучить, какую карту берёт соперник. Назло ему я взял ещё одну карту и обнаружил на ней одну большую лапу.
– Двадцать один! – гордо объявил я и мой соперник тут же перестал улыбаться.
– Ладно, – произнёс он, помолчав некоторое время, – играть ты уже научился, дальше играем только на деньги. Всех, кто не играет, прошу не мешать.
Тут же началась суета: кто-то садился поближе, кто-то забирался на кровать над нами. Я понял, что буду мешать и решил выйти