Золото Хравна. Мария Пастернак
с Нилусом Ягнятником. Говорят, сам господин барон Ботольв призвал их выследить тех волков, что задрали Сварта Лесоруба.
Оддню оглянулась через плечо: как бы Вильгельмина не услышала.
– Да уж, темная история вышла с этим лесорубом, – задумчиво проговорил Кальв. – Знать, Белая Волчица покинула наши края.
– Белая Волчица? – переспросил Торлейв. – Что-то я сегодня уже слыхал о ней.
– А прежде неужто не слыхал? – усмехнулся Кальв. – Ты, парень, будто и не в нашей долине вырос!
– Отчего же, слыхал и прежде, – пожал плечами Торлейв. – Еще от своей бабки Турид, когда та была жива. Она, когда загоняла нас с братом в постель, то пугала всякими байками, чтобы мы и носа не посмели высунуть из-под одеяла. Но едва ли это Белая Волчица убила беднягу Сварта. Я ведь был там, когда его нашли, упокой Господь его душу. Ничуть это не походило на сказку. Кетиль, старший сын Торарина, уж на что крепкий малый, но и его рвало, чуть наизнанку не вывернуло. А про меня и говорить нечего.
Оддню перекрестилась.
Кальв помотал головой:
– Белая Волчица наводила порядок в наших лесах. Она была госпожой, а не убийцей. Поговаривали, не простой она зверь. Сам я никогда ее не встречал, хоть разговоры о ней пошли на моем уже веку. Но тех, кто про нее рассказывал, я хорошо знал. И я им верю. Как-то она спасла от обычных волков Симона, сына Эрика, брата Гуннара из Городища. Симон уверял, что с нею был еще один волк, черный как смоль, и они вдвоем прогнали целую стаю. С тех пор люди не однажды видели их в разных местах. Однако давненько я уж не слыхал тех историй. Раз волки вновь распоясались в нашей долине – видать, Белая Волчица ее уже не охраняет.
– Либо она была оборотень, либо колдунья в обличье зверя! – Оддню испуганно поджала губы. – И неизвестно еще, на благо ли, на горе ли встреча с ней. Симон-то, сын Эрика, через три года пошел в горы да и сорвался в ущелье, так-то!
И она вновь торопливо перекрестилась.
– Да, она была госпожой этих лесов. А Симон, сын Эрика, мог бы меньше пить пьяного меда, перед тем как идти в горы, – возразил Кальв. – Не припомню, чтоб Белая Волчица кому принесла несчастье. Хотя многие страшились ее, да я и сам едва ли пожелал бы повстречаться с ней на ночной дороге…
Тут на крыльцо вышла Вильгельмина.
– Торве, я готова! – сказала она и улыбнулась.
Глава 3
Старое золото – чаши и кубки, некогда красовавшиеся на пирах франкских королей, драгоценные ожерелья бургундских королев, пояса и оголовья, собранные из древних монет, – мир давно забыл, когда чеканились такие. Золотые подвески с адамантами[52], королевская корона, серьги, фибулы[53], украшавшие рамена[54] знатнейших витязей прошлого, груды монет, что сверкают сквозь истлевшую ткань кошелей. Это не сон, не плод досужих мечтаний. Всё это было, было, хоть и кануло неведомо куда.
Много лет назад Хравн Бешеный – сын Сёльви с Воронова мыса, что в Северном Трёнделаге, знаменитый старый морской хёвдинг, – в последний раз причалил в заливе свою
Адаманты – брильянты.
Фибула – застежка, брошь.
Рамена – плечи.