Золото Хравна. Мария Пастернак
угрожающе проговорил Стюрмир, сын Борда. Сладость растворилась в сузившихся зрачках и исчезла. Улыбка сошла с лица, рот сжался, взгляд потемнел, стал жёсток и прям, и жутью повеяло на Вильгельмину от этих перемен. – Мой самострел, – Стюрмир тронул висевший за спиной арбалет, – усмирял и не таких зверюг, как твой пес, сколько б он ни рычал и ни скалился на нас.
Вильгельмину охватило отчаяние. Она и сама не могла бы объяснить, почему ей так не хотелось впускать в усадьбу этих охотников. Она стояла, смотрела на свои лохматые коричневые пьексы. Надо было что-то сказать или сделать, но что? Она подняла глаза, не зная, что произнесет в следующую минуту, – и едва не вскрикнула от радости. Через выгон к воротам спешил на лыжах Торлейв, он был уже совсем близко.
Она помахала ему рукой, он ответил. Стюрмир глянул через плечо и коротко выругался.
– Черт побери, это еще кто?
– Мир вам, добрые люди! – на бегу крикнул Торлейв. Длинные сильные ноги несли его легко; подкатив, он с удивлением оглядел всех. – Я Торлейв Резчик, сын Хольгера с Пригорков, а вы кто будете?
– Резчик с Пригорков – звучит внушительно, – ухмыльнулся Филиппус Финн.
– Ах да, я же видел вчера вас обоих в «Красном Лосе», – вспомнил Торлейв. – С вами был государев человек – Нилус Ягнятник из Гиске. И еще двое-трое.
Стюрмир, сын Борда, зло покосился на Торлейва снизу вверх, но ничего не ответил.
Торлейв был высок, не ниже стоящего рядом Финна, широк в плечах, худ и поджар. Широкая мягкая куртка его подпоясана была пестрым тканым кушаком и поверх него – кожаным поясом. Скреплявшая ворот пряжка давно отлетела, вместо нее в петлю застежки продета была остуганная щепка. Из-под куртки виднелся подол линялого синего кьёртла[37] с тесьмою, затканной красными и белыми фигурками оленей.
Худые ноги Торлейва были обтянуты длинными вязаными паголенками[38] и обуты в туго зашнурованные высокие пимы. На поясе справа висел нож в ножнах с медными заклепками, рядом с ним – поясная сумка, а слева – небольшой топор в кожаном чехле. Торлейву и в голову не пришло бы, что кто-то может принять его рабочий инструмент за боевую секиру, но Вильгельмина, замершая от напряжения и страха, заметила, что Стюрмир бросил на топор быстрый оценивающий взгляд. Торлейва же меч на бедре охотника нисколько не удивил: после случившегося с лесорубом никто в округе не выходил из дому без оружия, и даже сам сюсломан[39] Маркус глядел на такие нарушения сквозь пальцы – лишь бы не вышло драки или смертоубийства.
Длинное смуглое лицо Торлейва было открыто: капюшон коричневого куколя болтался за спиною, темные жесткие волосы припорошил снег. Серые глаза смотрели серьезно и прямо: он еще издали увидал гостей и торопился выяснить, в чем дело.
– Кажется, я тоже видел тебя в «Красном Лосе», – с ухмылкою просипел Финн. – Ты собирал за нами кружки и миски.
Торлейв кивнул, нисколько не смутясь.
– После смерти дяди гостиницу держит моя тетка Агнед, – сказал он. – Ей тяжело справляться с хозяйством, а работник ее вчера захворал. А что
Кьёртл – верхняя рубашка.
Паголенки – гетры.
Сюсломан – назначенный королем управляющий округи. Исполнял судебные и административные функции, был законоговорителем на местном тинге и отвечал за выплату штрафов и сбор налогов в королевскую казну.