Золото Хравна. Мария Пастернак
дверги[48], тролли, альвы[49], о которых она рассказывала, их волшебные леса и чертоги, заколдованные реки и горы, полные тайн.
Торлейв внимал сказкам сосредоточенно: так деды его когда-то внимали вдохновенным речам скальдов. Однако ум его, скептический и трезвый, далеко не всё принимал на веру. Торлейв смеялся, когда Вильгельмина относила в сени блюдечко сливок для ниссе, и подшучивал над ней, когда, просыпав соль, она зажмуривалась от страха и торопливо бросала щепотку через левое плечо.
Они обошли всю усадьбу и уже возвращались в дом, когда Вильгельмина остановилась у амбара – посмотреть на оставленные охотниками следы.
– И что это еще за новоявленный дядюшка? Никогда я не слышала о нем от отца.
– Сегодня я ночую у вас на хуторе.
– Ты думаешь, я испугалась?
– Нет, Рагнар Кожаные Штаны, ты ведь бесстрашный воин. По правде говоря, испугался я. Может, тебе до приезда Стурлы лучше пожить у моей тетки? Она будет только рада.
– А Кальв и Оддню? – удивилась Вильгельмина. – Как они справятся с хозяйством без меня?
– Значит, я переселяюсь к вам. Заодно и Кальву помогу.
– Что это?
У самой ограды уходило в нетронутый снег круглое отверстие, будто в сугроб ткнули палкой. Вильгельмина запустила руку в снег по локоть и извлекла на свет тяжелый арбалетный болт.
– Взгляни, Торве!
Он взял стрелу из ее руки.
Болт был короткий, без оперения. Торлейв стряхнул снег, и зазубренный наконечник засиял при полуденном солнце всеми четырьмя гранями. Черенок был глубоко всажен в толстое древко, скрученное из сухой свиной кожи, и обмотан для крепости суровой нитью. На серебре чернели врезанные в металл ряды знаков.
– Руны…
– Он серебряный! – воскликнула Вильгельмина. – И правда руны. Ты можешь прочесть?
– Похоже на старший футарк[50], – сказал Торлейв. – Только написана какая-то околесица… Возможно, это финские руны. Или, может, они спутаны нарочно, так бывает.
– Зачем?
Торлейв нахмурился:
– Не знаю. В монастыре меня не учили лопарской тайнописи.
– Торве! Это же колдовство, – упавшим голосом произнесла Вильгельмина. – Руны запутывают, когда хотят усилить заклятье, мне говорила об этом Йорейд. Что же нам делать? – Она с тревогой подняла глаза на Торлейва. – Йорейд читает любые руны! Она знает силу серебра. Она бы объяснила, что все это значит.
– Даже ребенку известно, для чего стреле делают серебряный наконечник, – пробормотал Торлейв, разглядывая находку. – Мы должны вернуть его охотникам и не встревать в их темные дела. Мне все это не по душе.
– Мне тоже, Торлейв!
– Надо сбегать в «Красный Лось» и отдать им их игрушку. В конце концов, эта штука немало стоит. Мы же не воры. Не будь он из серебра, я бы выбросил его в ту прорубь, что утром рыбаки проделали во льду у омута.
– Йорейд говорит, руны бывают добрыми и злыми.
Торлейв
48
Дверги – карлики, гномы.
49
Альвы – эльфы.
50
Старший футарк – наиболее древний список скандинавских рунических знаков, включавший большее число их, чем более распространенный младший.