Балапан, или Как исчез из России один народ. Victor Ekgardt
жених» тоже подошел и протянул руку для приветствия.
– Да, ребята, вы совсем уже взрослые, – как бы одобрил и одновременно благословил их старший брат Карл, – постарайтесь дожить до лучших времен, а потом быть счастливыми, насколько это возможно. Во время войны будет трудно, но после нее непременно станьте счастливыми. Мы обязательно переживем это нелегкое время и воссоединимся. Эта война не будет длиться долго, главное – держитесь все вместе, что бы ни случилось…
Анна-Мария долго еще переживала эту встречу своим материнским сердцем:
– Ну и хорошо, что сняли с фронта, ну и пусть что в «рабочую колонну» (позже трудармия), там хоть не стреляют, в живых хотя бы останется, а работать ему не привыкать, работать он умеет…
Откуда могла знать бедная женщина, что эти трудармии не переживет более одной трети трудармейцев. Смертность в ГУЛАГе была ничуть не ниже, чем в гитлеровских концентрационных лагерях. Только в последних «гноили» своих врагов, а в СССР – своих граждан, свои народы… Почему, зачем?.. На всякий случай.
Встреча была яркой и непродолжительной. Напоследок он попросил этих двух молодых мужчин беречь маму и сестер, выразил надежду, что их скоро догонят отец с Робертом. Его состав тронулся. В Карла вцепились буквально все: его жена, мать и сестры. Он с трудом вырвался из объятий и, догнав свой вагон, уцепившись за руки, подаваемые изнутри, впрыгнул в него и уехал в неизвестном еще ни ему, ни тем более его семье направлении.
Еще долго говорили об этой встрече, долго отходили от нее. Она непроизвольно дала импульс, как ему, так и всей его семье, заряд энергии, волю к жизни, положительные эмоции. Всем без исключения она запомнилась на всю оставшуюся жизнь – у кого-то длинную, а у многих короткую. Один лишь маленький его сын Эдуард ничего не запомнил. Он даже не понял, что это был его отец; он спал, а проснувшись от тисканья и шума, похныкал и тут же снова уснул.
Семья Карла двигалась дальше на восток, а он в противоположном направлении – на северо-запад, в Молотовскую область, что соответствует сегодня Пермской. Сняли с фронта всех «граждан немецкой национальности», дабы не случилось чего… Куда их девать и что с ними делать, наверху пока не решили – некоторые из «снятых» успели доехать вглубь страны, потом их разворачивали, когда наверху созревало решение, и посылали туда, куда этим «созревшим» взбрело в голову. Так, проведя пару месяцев на колесах, Карл со своими сотоварищами попал в город Соликамск. Всем очень не нравилась такая жизнь, многие рвались на фронт, бить фашистов, но наверху, в гениальных головах, созрели другие планы… Потом эту жизнь на колесах, ничегонеделание, многие верующие будут вспоминать как жизнь в раю, а атеисты как наступивший, но не оцененный ими в должной мере коммунизм.
Баржа смерти
Забрезжил рассвет. Наступил новый, последний день жизни невинных и несчастных узников баржи. И это подсказывал Эмилю здравый смысл, но он отказывался верить. «Почему, за что, ведь мы же не сделали ничего против власти, страны, как нелепо…» И чем больше он думал по этому поводу, тем больше приходил