Балапан, или Как исчез из России один народ. Victor Ekgardt
стрелочника с пристроенными к нему сзади сарайчиками, из которых мычало и хрюкало, и поодаль отслуживший свой век семафор. Железнодорожных путей тоже было два, и там, где от главного пути отделялся запасной, была стрелка, и где снова возвращался – еще одна. Неподалеку от домика стояла колонка – ручная помпа для извлечения воды из недр земли. Роберт подошел к ней, пару раз качнул – и побежала вода. Он наклонился и стал жадно пить. В это время к нему неслышно подошел обходчик – крепкий коренастый старик с пышными седыми усами:
– Откуда ты тут взялся, малец? – спросил он, удивленно и обрадованно.
Роберт опешил от неожиданности и издал в ответ нечленораздельный звук, что-то среднее между «у» и «ы».
– Ты что, глухонемой?
Роберт издал тот же звук, кивая головой и показывая в область рта.
– Понятно, – сказал старик, слегка раздосадованный тем, что малец не может быть полноценным собеседником. – Ну пойдем в дом…
Он положил ему руку на плечо и привел домой. Там хлопотала по хозяйству его жена. Увидев гостя в окно, она обрадовалась такому «нежданчику». Однако порасспросить Роберта что, да откуда особо не удалось и ей.
В печи горел огонь, на плите стояло цинковое ведро с водой. Хозяйка налила воды в таз и, несмотря на отчаянное и вместе с тем легкое сопротивление гостя, стянула с него все его жалкое тряпье, с которым он очень не хотел расставаться, и кинула все это в печь. Роберт проводил взглядом в последний путь свою одежду – тряпки сначала задымились, но тяга в печи была хороша, и дым весь уходил в трубу; потом все вспыхнуло разом и быстро сгорело. Он остался совсем нагишом. После водных процедур с хозяйственным мылом, которое жгло глаза, Роберт получил большое полотенце, в которое укутался и придвинулся поближе к печи.
– Да ты оказывается вон какой рыжий, – изумилась хозяйка, увидев Роберта в первозданном виде.
Она поставила на стол чугунок, настолько вкусно пахнущий, что у Роберта сводило челюсти. Ему пришла на ум немецкая поговорка: «Mir läuft das Wasser im Mund zusammen»[6].
Наконец, она усадила Роберта на скамью за стол и налила ему огромную чашку щей, щедро сдобренных сметаной. Со щами он справился быстро. Было настолько вкусно, что вряд ли эту вкуснятину можно было перестать хотеть есть когда-нибудь. Но хозяйка сказала:
– Для начала пока хватит, а то еще чего доброго с голодухи-то живот заболит…
Ее супруг весело наблюдал за хлопотами и то и дело помогал советами, в которых в общем-то не было нужды.
– Устал, небось, сердешный. Ложись-ка поспи, а я тебе пока дедову одежку подберу.
Роберт улегся в кровать на пышную перину и мгновенно уснул. Проспал он до обеда следующего дня, а когда пробудился на табурете около кровати, обнаружил штаны и рубаху-косоворотку, а также и нижнее белье. Во все это он с удовольствием оделся и почувствовал себя более уверенней, независимей. Хозяйка умело перешила дедову одежду под его размер. Голым-то куда можно было податься, а теперь хоть на край света…
В
Слюнки потекли, на слюну пробило (поговорка).