Балапан, или Как исчез из России один народ. Victor Ekgardt
подумал он, работая руками и ногами. Остатки одежды тянули его на дно. Башмаки он уже скинул и продолжал неистово бороться за жизнь. Проплывающая мимо коряга, за которую он ухватился, как за спасительную соломинку, дала ему кое-какую передышку, но к берегу не приблизила. Оставаться при ней означало вконец замерзнуть, и он отважно отцепился и продолжил неистово работать ногами и руками, стремясь к берегу, который приближался чересчур медленно. Наконец, ноги его почувствовали дно, и он выбрался на берег и лег на песок, чтобы отдышаться. Но долго отдыхать не пришлось. На него напал такой озноб, что, как говорится, зуб на зуб не попадал. Он поднялся и сначала побрел, потом побежал и бежал до тех пор, пока не выбился из сил, но немного согрелся. Трясучка совсем не прошла, его то и дело пробивал озноб, но уже не так ломило кости. Его силы были на исходе, так хотелось спать, но холод гнал дальше. Начало сереть. Спустя целую вечность показалось ласковое солнышко. Одежда на мальчике немного подсохла.
Он увидел вдали скирду и направился к ней. Устроился поудобней в соломе и мгновенно уснул. Проснулся, когда солнце клонилось к закату.
Во рту Роберта пересохло, и он с трудом мог оторвать язык от неба. Губы обветрились, потрескались и стали какими-то неуправляемыми. Если бы ему пришлось разговаривать, вряд ли он смог бы выдать что-нибудь членораздельное. Как и велел ему отец, он двигался вверх по течению Волги, стараясь не удаляться от ее русла.
Он спустился к реке и утолил жажду прямо из реки. Вода пахла рыбой, но свое дело сделала. Теперь Роберт почувствовал голод. Пока еще не стемнело, он огляделся и увидел вдали не то хутор, не то деревушку, а затем осторожно направился туда. Он опасался встречи с людьми, помня наказ отца не разговаривать, чтобы не выдать себя своим ломаным русским. Еще больше он опасался встречи с собаками.
Между тем совсем стемнело. Роберт забрался в огород, разжился парой помидоров. На улице стояла печка, от которой исходило приятное тепло. На скамейке рядом лежал коробок спичек. Роберт обрадовался находке и сунул ее в карман штанов. Выдернул куст картошки и собрал с него картофелины, спрятав их за пазуху. Где-то по соседству, учуяв его своим чутким нюхом, залаяли собаки. Он поспешно удалился от хутора на пару километров.
Нашел укромную ложбину, где и развел костерок из собранного сухого валежника. От тепла огня и в предвкушении сытного ужина жить стало веселее. Основательно подкрепившись, сунув в карманы оставшиеся печеные картофелины, мальчик Роберт двинулся дальше. Он решил, что ночами будет идти по заданному отцом маршруту, вверх по течению Волги, до тех пор пока не упрется в упомянутую железную дорогу. А днями будет отдыхать в каком-нибудь стогу сена или брошенном сарае. Благо ночи стояли звездные и лунные и было достаточно светло, чтобы двигаться дальше, а днем можно было спать, не дрожа от холода.
Во вторую ночь Роберт заприметил в одном огороде пугало и стянул с него длинное дырявое пальто, без одного рукава. Это стало служить ему и одеждой, и одеялом, и матрацем одновременно.
Ему попадались по пути притоки, которые заставляли его отворачивать