Хроника смертельной весны. Юлия Терехова
рявкнул: – На журналистке! Да еще разведенной!
– То есть, – пробормотала Анна, – по сравнению с партией короля, моя кандидатура очень даже ничего?..
– Анна, я не понимаю, – было очевидно – Франсуа устал с ней спорить. – Вы категорически мне отказываете?
– Я должна подумать, – честно заявила она. – Но прежде скажите – если я дам вам положительный ответ – будете ли вы настаивать, чтобы я оставила сцену?
– Это так для вас важно? – нахмурился Альба.
– Сцена для меня все. Балет – моя жизнь.
– В жизни есть много, чего вы даже отдаленно себе не представляете. Особенно, когда у вас есть деньги и власть.
– Не сомневаюсь. Но я не променяла танец на любовь. Так неужели вы думаете, что я променяю его на деньги и власть?
– Ваши слова жестоки, – Франсуа поджал губы. – Значит ли это, что вы меня не любите?
– Вы мне очень нравитесь, Франсуа. – Анна прямо посмотрела ему в глаза. – Но я вас совершенно не знаю. Мы встречаемся с вами уже почти два года, но кто вы? Что вы за человек? Да и вы ничего не знаете о моей прошлой жизни.
– Напрасно вы так думаете. Определенную картину я успел себе составить. И если вам интересно, я могу вам рассказать о себе, о моем детстве и юности. Хотите?..
– Расскажите, – Ей хотелось хоть на время прекратить разговор о возможном браке. C того момента, как Франсуа завел о нем речь, она чувствовала себя не в своей тарелке. Франсуа же несколько мгновений изучал ее, словно желая понять, правда ли ей интересно, или она просто желает сменить тему, но потом начал:
– Про таких, как я, в Испании говорят: «Nació con cuchara de plata en la boca»[107]. Мой отец, восемнадцатый герцог Альба, женился на моей матери, графине де Сильва, по любви, как ни странно – в то время в нашем кругу редко заключались браки по любви. Они познакомились на французской Ривьере, в отеле «Негреску», в 1965 году, спустя три года поженились, а спустя положенный срок родился я – их первенец. Мой крестный, король Хуан Карлос, тогда еще наследный принц, изрек, принимая меня из рук кардинала Винсенте Энрике, епископа Толедо: «Вот будущее Испании!»
Я, к сожалению, не оправдал ожиданий. Я был редкостный «el pasota»[108]. огорчал мать и раздражал отца, а уж старших членов семьи – бабку по линии Альба и ее двоюродную сестру, маркизу де Парра…
– Пако, ради Бога! – перебила его Анна. – Пощадите…
– Старшие старались не говорить обо мне в приличном обществе, так как при упоминании моего имени всегда находился титулованный читатель скандальной прессы и начинал, с удовольствием обсасывая подробности, пересказывать содержание какой-нибудь статьи из паршивой газетенки.
– Лживой статьи, без сомнения, – поддела его Анна.
– Ну почему же лживой? – усмехнулся Франсуа. – Когда мне было пятнадцать, папарацци засекли меня в компании пьяных матадоров после рождественской корриды в Лас Вентас[109], а еще раньше… ха-ха…
– Что – ха-ха?..
– У меня был приятель – пикадор по имени Хесус Монтего. Как-то я напоил его кантабрийским орухо…
– Чем-чем?..
– Пятидесятиградусной
«Родился с серебряной ложкой во рту» (исп)
Раздолбай (исп)
Арена для корриды в Мадриде