Тонкая работа. Сара Уотерс
гладкий и прохладный на ощупь – то есть я хочу сказать, пощупать-то могла одна я, потому что Мод, конечно же, играла в перчатках. А когда она выкладывала карту, то клала ее на нижнюю ровненько, уголок к уголку. Глядя на нее, я и сама стала так делать.
За картами мы болтали. Ей нравились мои рассказы про Лондон.
– Он и правда такой большой? – удивлялась она. – И там есть театры? И эти… как их… модные дома?
– И рестораны. И всевозможные магазины. И парки, мисс.
– Парки, как у моего дядюшки?
– Ну вроде того, – отвечала я. – Только, разумеется, там полно людей. Вы как, ходите или пропускаете?
– Хожу. – И она выкладывала карту. – Так вы говорите, там полно людей?
– У меня больше. Вот. Так что у меня три рыбки – против ваших двух.
– Как вы хорошо играете!.. Так вы говорите, там полно народу?
– Конечно. Только там темно. Снимете?
– Темно? Правда? А мне говорили, Лондон весь в огнях. Там висят такие большие лампы – газовые, кажется?
– Да, газовые, и горят как бриллианты! – говорила я. – В театрах и больших залах. Там танцы, мисс, – танцуют ночи напролет…
– Танцуют, Сью?
– Танцуют, мисс. – Выражение ее лица изменилось. Я отложила колоду. – Вы, конечно, любите танцевать?
– Я… – Она покраснела и потупилась. – Меня этому не учили. А как вы думаете, – сказала она, заглядывая мне в глаза, – могу я, живя в Лондоне… то есть я хочу сказать, если бы я вдруг там оказалась… как вам кажется, я могу быть лондонской дамой и при этом не танцевать?
– Наверно… Но вы можете научиться! Найдете учителя танцев, и…
– Правда? – Она просияла, но потом покачала головой: – Ну, не знаю…
Я догадалась, о чем она думает. Она подумала о Джентльмене, о том, что он скажет, если узнает, что она не умеет танцевать. И обо всех тех девушках, которых он может встретить в Лондоне и которые, в отличие от нее, прекрасно танцуют.
По всему было видно, что она переживает. Выждав минуту-другую, я сжалилась.
– Следите за мной, – сказала я и встала. – Это очень просто, смотрите…
И показала ей пару движений из разных танцев. Потом заставила ее подняться и повторить их вместе со мной. Я держала ее за руки, а она стояла как истукан и испуганно смотрела под ноги. Туфельки ее вязли в турецком ковре. Я отвернула край ковра, и дело пошло на лад, она стала двигаться увереннее. Я показала ей жигу, а потом польку.
Я сказала:
– Ну вот, а теперь – полетели.
Она вцепилась в мое платье – я уж думала, порвется.
– Вот так, – поправляла я. – А теперь так. Я джентльмен, запомните. Конечно, с настоящим мужчиной было бы лучше…
Она снова споткнулась, и мы разлетелись в разные стороны и плюхнулись на разные стулья. Она схватилась за бок. Запыхалась, и щеки у нее разрумянились пуще прежнего. Лицо лоснилось от пота. Юбка топорщилась, как у голландской девушки, каких изображают на тарелках.
Она перехватила мой взгляд и улыбнулась, но испуг в ее глазах