Блеск шелка. Энн Перри
присутствующих своим нежным, но все же не совсем женским голосом.
Михаил представил его как епископа Константина.
Присутствующие поприветствовали друг друга, соблюдая положенные формальности и испытывая некоторую неловкость.
Константин повернулся к Михаилу.
– Ваше величество, – решительно произнес он, – вам следует обратиться за поддержкой к патриарху Кириллу Хониату. Его одобрение помогло бы вам убедить народ вступить в союз с Римом. Возможно, никто не обратил внимания на то, какие глубокие чувства будут затронуты? – осведомился Константин, но эмоции, прозвучавшие в его голосе, превратили вопрос в предостережение.
Паломбару смущало присутствие этого человека: легат сомневался, что перед ним мужчина. Кроме того, казалось, что этот странный человек пытается скрыть обуревающие его чувства. Об этом можно было судить по тому, как нелепо он жестикулировал своими бледными тяжелыми руками и время от времени терял контроль над своим голосом.
Лицо Михаила потемнело.
– Кирилл Хониат отошел от дел.
Однако Константин продолжал настаивать:
– Вероятно, среди представителей нашей Церкви именно монахов будет труднее всего уговорить отойти от традиционного уклада и подчиниться Риму, ваше величество. Кирилл мог бы нам в этом помочь.
Михаил пристально посмотрел на епископа. Уверенность на лице императора сменилась сомнением.
– Ты удивляешь меня, Константин, – наконец сказал он. – Сначала ты был против этого союза, а сейчас советуешь мне, как лучше всего проложить к нему путь. Похоже, твои убеждения так же изменчивы, как море под порывами ветра.
Неожиданно Паломбару осенило, словно кто-то снял повязку с его глаз. Как же он сразу не понял? Ему стало неловко от своей догадки. Епископ Константин был евнухом при византийском дворе. Легат отвернулся, чувствуя, как горят его щеки, и растерянно осознавая собственную полноценность. В епископе сочетались страсть и сила, присущие мужчинам, с переменчивостью, слабостью, отсутствием решительности и мужества, что было свойственно нежной женской натуре. Паломбаре показалось, что Михаил прочитал его мысли.
– Море состоит из воды, ваше величество, – мягко сказал Константин, не сводя глаз с императора. – Христос прошел по глади Генисаретского озера, а нам следует относиться к Его деяниям с уважением и вниманием. В противном случае, утратив веру, как в свое время Петр, мы можем пойти ко дну, и Господь не протянет нам Свою божественную длань, чтобы нас спасти.
В огромном зале наступила тревожная тишина.
Михаил медленно вдохнул, потом выдохнул. Он долго вглядывался в лицо епископа, однако Константин не дрогнул.
Виченце набрал воздуха в грудь, собираясь что-то сказать, но Паломбара больно толкнул его локтем в бок, и тот ахнул.
– Я не уверен, что Кирилл Хониат осознает необходимость этого союза, – после затянувшейся паузы произнес Михаил. – Он идеалист, а я – сторонник практических решений.
– Практицизм – это искусство, которое всегда приносит