Железноцвет. Азиз Тимурович Алимов
в другой Вселенной, мы с ним, пусть и вздорили вечно, но всегда стояли друг за друга. Прошло то время.
Я и не заметил, как мы подъехали к Вознесенскому мосту. Тут я стажировался после альма-матер. Особое место. Служба на Вознесенском каждому дает возможность почувствовать, за что мы сражаемся. У моста как нельзя лучше видна география города: с одной стороны – потрепанная, друг к дружке жмущаяся серость: сколиозные улочки, блочные карлики, сгрудившиеся на берегу могучей реки. С другой – величие.
– Елки-палки… – тянет Зоя. Аркадий наклоняется вперед, чтобы лучше видеть.
Мрачное великолепие Нового Города раскинулось перед нами, насколько хватает глаз. Словно горный хребет, его монументальные постройки в едином порыве вздымаются к холодному небу. В самой маленькой из них не меньше девяноста метров высоты. Пересекаясь под идеальными углами, взлетные полосы грандиозных проспектов разграничивают белокаменное великолепие, меняя направление штормовых ветров, и уходят в бесконечность.
– Что бы ни случилось, – наставляю я Зою, – никогда не ступай в реку.
– Ну и нахера я тогда бикини перла?
– Тебя тоже касается, майор.
– Что, не стало лучше? – спрашивает Аркадий. Он отодвигает пулеметные ленты и пересаживается, чтобы удобнее было смотреть.
– Как сказать, – говорю я. – Теперь она светится.
– Как светится?
– Заревом. Чем ближе к океану – тем ярче. Не ступай в реку.
На подъезде к громаде Вознесенского моста дорога резко сужается. Бывший проезд через мост перекрывают противотанковые надолбы и бетонная стена. За стеной торчит двухэтажный капонир-переросток, ощетинившийся прожекторами и стволами тяжелых пулеметов, направленных на восток, в сторону белоснежных исполинов. У ворот блокпоста несут наряд понурые морпехи и собака размером с небольшого медведя. Глаза собачки скрыты в кожаных складках; нос у нее с половину головы.
– Давай налево, – говорю я.
– Ага, чего сдерживаться, – рассеянно кивает Зоя, одним движением руки поворачивая наш броненосец. Ее взгляд остается прикованным к противоположному берегу. Тем, кто впервые в городе, нелегко привыкнуть к такому виду; большинство видело контуры Нового Города разве что в кинохронике. Он был задуман, как символ нового времени.
– Я слышал, – говорит Аркадий, – у вас тут был инцидент пару недель назад.
– Вот как?
– Дурачка не валяй, младший. Я слышал – атомный крейсер налетел на скалы. На побережье, к северо-западу.
– Крейсер! – фыркаю я.
Я замечаю, что Зоя навострила уши и косится на меня с нескрываемым любопытством.
– Не крейсер, – неохотно говорю я. – Сухогруз. Тащил штрафников из Сибири на фронт. Разбился в бурю, морпехи спасли, кого смогли. Штаб пока заселил их на ж/д узел, к 303-й. Вот и вся история, – говорю я.
Аркадий кивает.
– Слушай, – повернувшись ко мне, говорит Зоя, – что это вообще за Управление, а? Вы ведь напрямую Адмиралтейству подчиняетесь, так?
– Управление правит этим