Наш собственный конец света. Александр Игоревич Васильев
мне другой проводник, только пластиковый, тонкий… где-то у нас должен быть.
Перерыли несколько тумбочек, нашли.
Наконец проводник вошел. Анестезиолог вытащила иглу и ввела по проводнику катетер. Сразу же наладили вторую капельницу. Рео-поликглюкин перевели на подключичный катетер, а в вену начали капать что-то другое.
Пришел невропатолог, но врач сказала, что ему здесь нечего делать, у ребенка полная атония, и проверять какие-либо рефлексы просто бесполезно.
Мы стояли в стороне, совершенно не зная, что делать и чем мы можем помочь.
Анестезиолог отдавала команды медсестре, и она быстро набирала в шприцы указанные лекарства и вводила их по катетеру в подключичную вену. Уже были налажены датчики мониторинга кровяного давления, пульса и кислорода в крови.
Давление было низким – 60 на 40.
В ход пошли сильнодействующие препараты: атропин, кордиамин и бог знает, что еще.
– Что же мне это не нравиться? – говорила анестезиолог. – Лена, нужны электроды и провода. Где они лежат?
По каким-то немыслимым законам, очень долго искали разрозненные по всему отделению провода и электроды. Второпях, почему-то запомнил, оторвали дверцу одного из шкафчиков.
Нашли. Тут же наклеили электроды на четыре основные точки на груди малыша и подсоединили провода. Пошел мониторинг сердечных импульсов, но линия была уже практически прямой.
Анестезиолог начала делать тремя пальцами (чтобы не поломать ребра) искусственный массаж сердца. Линия на мониторе начала дергаться и пошла зубчиками, число сердечных сокращений стало 100.
– Ноль-два миллилитра адреналина и атропина, – скомандовала врач. – И понажимай на грудь, пока я налажу дифибрилятор.
Когда медсестра заменила ее, она побежала к шкафчику с сорванной дверцей и вытащила оттуда чемодан. Подбежала с ним к кровати, открыла, достала провод, что-то выдернула из розетки и подключила вилку дифибрилятора.
– Господи, какие же они большие, – проговорила она, глядя на два круглых «утюжка» в своих руках. Раздался писк о накопившемся заряде. – Отключите монитор.
Лена нажала на кнопку, пропала снова выпрямившаяся линия, и погас экран.
– Отойдите все! – скомандовала доктор и приставила электроды к груди ребенка. Последовал разряд.
Я впервые видел проводимую реанимацию дифибрилятором, и поэтому ждал, что, как и в фильмах, тело ребенка подскочит на кровати. Но этого не произошло. Если он и дернулся, то это было почти незаметно.
Анестезиолог снова начала ритмично надавливать на грудную клетку малыша. Включили монитор. Линия ничуть не менялась.
– Черт! Еще по ноль-два адреналина и атропина.
Лена набрала лекарства, развела физраствором и ввела в подключичную вену.
– Понажимай, пожалуйста, на грудную клетку, – сказала ей доктор, заряжая дифибрилятор, – Можно чаще, не бойся, – проговорила она, глядя на медсестру. – Так, выключай монитор. И все отходите!
Еще