Везучая. Лилия Макеева
свою надоело чувствовать. Вместо радости, что я все это теперь имею…
Тут Петер произнес реплику, которую я перевела бы и без помощи подруги: «Шептунов – на мороз!» Или что-то в этом роде.
– Экскьюз ми, – щегольнула я.
Мне не хотелось понравиться австрийцу. Щеголяла я для себя. Для настроения. Вернее, по его причине. Приподнятое настроение в любом случае лучше самой изысканной меланхолии. «Затоскуешь – и курица обидит» – сказала как-то басом настоящая Народная артистка Римма Маркова. Уж если такая фундаментальная женщина прошла через тоску и – как следствие – обиду курицей, то мне лучше не экспериментировать.
Мужчина – тот, с пристальным взглядом, в коричневом костюме, подошел к обслуживающему наш столик официанту. Сказал ему что-то одними губами, не наклонив даже головы. Потому что официант сам к нему расторопно подставился ухом и, выслушав, мелко-мелко закивал. Мужчина выразительно посмотрел в нашу сторону. Если, невзирая на мою близорукость, быть точнее, то меня он просверлил, а Петера и Ларису окинул цепким взглядом.
Через пару минут официант, изгибаясь по ходу движения, торжественно преподнес нашей скромной компании классически запотевшую бутылку шампанского.
– После курицы? – без тени благодарности бросила Лариса.
– Так это от соседнего стола… Я не знаю… Могу не открывать, с собой заберете. – Официант, видимо, уже свою мзду получил и был свободен в проявлениях, а потому – лоялен.
– А от кого конкретно подношение? – по-западному безыскусно поинтересовалась Лариса.
Официант открыл было рот, но я его опередила:
– Я в курсе. Сейчас объясню.
Вышколенный по международным канонам, официант уплыл за перегородку, как джин в бутылку.
– Это от дядечки, видимо, с которым я столкнулась в коридоре. Он мне улыбался очень активно, но не подошел.
– Наш наверняка. Иностранцы такого себе не позволяют. Это вторжение в личное пространство. Пусть и не грубое, но вторжение. – Лариса всегда знала, о чем говорила.
Петер деликатно делал вид, что занят пережевыванием воздушного десерта. Человек высокой культуры, он не обиделся на то, что в его присутствии дамам было оказано мужское внимание. На то они и дамы. Довольный собой и всеми, легкий человек без комплексов, Петер не преследовал никаких целей. Просто отдыхал, проводя время в обществе прекрасных девушек, и давал отдыхать другим. На это способны только по-настоящему свободные личности. Даже если временно пребывают в несвободной стране.
Соседний столик находился за перегородкой. Оттуда не исходило ни малейшего эффекта застолья, пирушки или сабантуя. Тихо ужинал там незнакомец, одаривший нас шампанским. Туда часто шмыгал другой официант. За шаг до перегородки его лицо принимало патологически льстивое выражение.
Непочатую бутылку шампанского после недолгого обсуждения решено было отдать мне. Справедливость, на которую