Пропащая. Ирина Григорьева
дежурство я читал «Ночь нежна» Фицджеральда и пробовал найти что-то для себя. Я не был любителем художественной прозы, но взялся за эту книгу.
Вообще-то, вдумываться в строчки мне чаще всего лень. Обычно я проглатываю глазами целые абзацы лишь для того, чтобы уловить общий смысл – всё остальное прекрасно доделывал мой мозг, ввинчивая в этот самый смысл отголоски моего прошлого опыта. Получалась вполне логичная картинка с тем самым оттенком, который меня устраивал.
Но в этот раз я с маниакальным упорством перечитывал строки и вспоминал её.
Анна…
Кем же ты стала для меня?
Затравленное существо с кучей комплексов и страхов. С зависимостью и затяжным неврозом.
Я стыдился этих мыслей. Самое понимание того факта, что я позволяю себе подобное – принижало меня в моих собственных глазах. Но в тоже время – манило.
Я увлекался своими пациентками и раньше, но это походило скорее на обычное уважение мужчины к женской красоте. Миловидные девушки, рассказывающие о своих проблемах – всегда трогательны.
Я старался им помочь, аккуратно задавал наводящие вопросы, а потом терпеливо ждал, когда они додумаются до чего-нибудь сами. Но никогда ещё раньше я не озадачивался тем, что можно выразить одним словом – «мы».
Я и она…
Пару дней назад она собралась уезжать. Собрала чемоданы и стала требовать на подпись отказной лист.
Меня на работе не было. И беспокоить в выходные никто не стал. Зато в понедельник, на планёрке я узнал об инциденте во всех подробностях.
– Она слабая, эгоистичная и истеричка к тому же, – говорила наш старший психолог Инна Юрьевна. – Не понимаю, зачем Олеся с Леной уговорили её остаться. Ехала бы домой и пила снова.
Эта женщина в нашем коллективе считалась опытным психологом. И на этих правах позволяла себе не выбирать выражения, словом, говорила от души. Она старше меня всего на четыре года, и в неформальной обстановке мы запросто соскальзывали на «ты», что совершенно не мешало нам в работе. Обычно я всегда выслушивал её и приводил её тезисы в пример другим.
Но сегодня мой тон в разговоре с ней был не то что бы резким, скорее – холодным.
– Инна Юрьевна, давайте воздержимся от комментариев, – сказал я, как можно спокойнее. – Не она – первая, не она – последняя, кто на втором месяце срывается. Раз осталась – значит, ещё не всё потеряно.
– Да это даже хорошо, что срыв эмоциональный, – вмешалась Олеся. – Хоть какие-то эмоции стали появляться. Она как тень ходила здесь с самого первого дня.
– Тень на плетень. На группах она молчит. Ничего о себе говорить не хочет. Не работает, – не унималась Инна.
Она бы говорила и дальше, но я ещё хорошо помнил наш последний сеанс с Аней и резко оборвал коллегу:
– Хватит! Ещё слишком мало времени, чтобы делать выводы об Анне. Давайте перейдём к обсуждению других насущных проблем.
Инна Юрьевна как-то странно зыркнула на меня из-под своих фирменных очков, но возражать не стала.
Весь