И плеск чужой воды… Русские поэты и писатели вне России. Книга вторая. Уехавшие, оставшиеся и вернувшиеся. Юрий Безелянский
Этот период был единственным «очным» знакомством Мандельштама с Европой, с ее искусством, культурой и архитектурой. Все увиденное и перечувствованное он воплотил в поэтические образы и художественно-философскую ткань своего творчества. Говоря другими словами, Осип Мандельштам был весь пронизан европейской культурой. Эдакий петербургский европеец. Об этом ярко говорят строки стихотворения «Европа» (1914):
Как средиземный краб или звезда морская,
Был выброшен последний материк.
К широкой Азии, к Америке привык,
Слабеет океан, Европу омывая.
Изрезаны ее живые берега,
И полуостровов воздушны изваянья,
Немного женственны заливов очертанья:
Бискайи, Генуи ленивая дуга…
Завоевателей исконная земля —
Европа в рубище Священного Союза:
Пята Испании, Италии Медуза,
И Польша нежная, где нету короля.
Европа цезарей! С тех пор, как в Бонапарта
Гусиное перо направил Меттерних, —
Впервые за сто лет и на глазах моих
Меняется твоя таинственная карта!
Если подряд читать стихи Мандельштама, то даже навскидку можно найти множество строк, связанных с Европой, с ее мифами, историей, культурой. Вот только маленькая выборка строк:
– Останься пеной, Афродита,
И в слово, в музыку вернись…
– Души готической рассудочная пропасть…
– И лютеранский проповедник
На черной кафедре своей…
– У Чарльза Диккенса спросите,
Что было в Лондоне тогда?..
– Поговорим о Риме – дивный град!..
– Бессонница, Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины…
– Я вспоминаю Цезаря прекрасные черты —
Сей профиль женственный с коварною горбинкой.
А знаменитое стихотворение Мандельштама, где он поднимает бокал и пьет, а далее перечисление, за что он пьет:
За музыку сосен савойских,
Полей Елисейских бензин,
За розу в кабине рольс-ройса
и масло парижских картин…
Просто сплошной наплыв европейских впечатлений и возникающие параллельно мысли:
В Европе холодно. В Италии темно.
Власть омерзительна, как руки брадобрея.
О, если б распахнуть, да как нельзя скорее,
На Адриатику широкое окно…
Однако вернемся от поэзии к поре европейской учебы Мандельштама. Легко представить, как юный Осип небрежно скользит по бульвару Сен-Мишель, с рассеянным видом сидит на занятиях в Сорбонне, с надменно откинутой головой читает стихи в каком-нибудь парижском кафе, а может быть, и в «Ротонде»:
О вещая моя печаль,
О тихая моя свобода
И неживого небосвода
Всегда смеющийся хрусталь!
Но всему приходит конец. Закончились и европейские путешествия.