Летом перед грозой. Дмитрий Лекух
пытаюсь забить.
Молчим.
– План у тебя, Валер, видимо, какой-то хреновый, – пытается пошутить Славка. – Раз забить так и не получается…
И, презрев боль в обожженной кипятком ладони, отбирает у Глеба бутылку и начинает разливать по следующей.
Ай, молодца.
Мы с Лариным тихо смеемся.
Растёт, думаю, молодой.
– А если серьезно, – внезапно вздыхает Славян, – то в мире действительно херня какая-то происходит. Вот кому нужна эта дурацкая движуха в Донецке?! Ну, кроме политиков, разумеется.
Я на него внимательно смотрю.
Жму плечами.
– Да, в общем-то, – говорю, – людям она нужна, Слав. Причем, что самое в этом страшное, нужна с обеих сторон. В том-то и беда.
Глеба поднимает рюмку, внимательно ее разглядывает.
Морщится.
– Угу, – прикусывает, чуть ли не копируя мой невольный жест, нижнюю губу. – Если б ко мне в дом пришли и сказали, что я на неправильном языке со своими детьми разговариваю, я б тоже автомат взял. Тут, что называется, без разговоров.
Славка тоже морщится.
– Да это-то как раз понятно. На хрена было разжигать?
Я хмыкаю.
– А нас, – качаю головой, – в общем-то, Славян, никто и не спрашивал. Пришли да и разожгли, делов-то. Подпалить, что плохо лежит, ума большого не надо. Нам теперь только и остается понимать, что с этим костерком делать…
Пауза.
Даже слышно, как колеса стучат по стыкам да дребезжит ложка в пустом стакане на столике.
Глеб отрицательно качает головой.
– Да нет, – вздыхает наконец. – Ты, Валерка, в этих вопросах, вор конечно, авторитетный. Но что-то мне не верится, что те, кто разжигал, много нам вариантов оставили. Глупо было бы. Я бы, по крайней мере, не оставлял.
Я отрываюсь от окна, за которым продолжает пролетать хмурый карельский лес.
Чешу лоб ногтем левого указательного пальца.
Того, что на левой руке, в смысле.
Вздыхаю в ответ.
– В нашей жизни, – констатирую, – Глебушка, всегда есть место для двух вещей. Подвига и импровизации. Это я к тому, что в таких стратегических конструкциях тактическое, оперативное планирование – всегда самая слабая сторона. В результате «заранее обреченных на успех» комбинаций в природе, в сущности, не существует. Ибо и те, на ком эксперименты ставят, тоже все-таки не совсем чтобы обезьяны, да и возможности затупить и обосраться для исполнителей, которых тут приходиться задействовать почти угрожающее количество, при данном раскладе становятся фактически безграничными. Так что пободаемся, да еще как, тут даже и не сомневайся.
Славка фыркает.
– Ну, – морщится, – геополитика геополитикой, а мы тут вроде как бы все-таки про людей. Ты же только что говорил, что война и самим людям нужна, а снова устраиваешь спич не о людях, а о политиках.
Я трясу головой.
– А что, Славк, политики, что ли, не люди? – всхохатываю. – Ну, знаешь что, дорогой. А я тебя еще другом считал…
– Да я не в этом смысле, – смущается. – Ты же прекрасно понимаешь.
– Я-то понимаю, – говорю. – А вот ты, кажется, не понимаешь. Люди воюют не потому, что им это велят политики. Люди